— Ха-ха-ха! А ты думаешь, кого отправляют в эту дыру? С Древнейших Времён в неё сгоняли еретиков, и лишь единицы смогли отсюда вырваться! И я, и мой брат-соученик Свет Хаоса — мы оба согрешили против праведного Пути. Нам дали выбор — или следить за Пленником и искупить вину или быть убитым без возможности перерождения.

— Как хорошо, что ты…

— Молчи, деточка. Не груби старшим. Покинь этот мир с чистой совестью, — Моросящий Дождь широко улыбнулся и Дым Фимиама полетела в сторону Алекса, от которого остался только набор энергоканалов. Он даже на призрака не похож!

Барьер пропустил её тело, лишь слегка «оцарапав» энергетику. Всё-таки в ней есть едва тлеющие искорки Молнии, как заметил Дождь. Но не настолько явственные, чтобы не пропустить. Это же не молния в конце концов.

Моросящий Дождь сотворил из воздуха кресло и уселся наблюдать за ходом эксперимента. Или казни. Как пойдёт.

На столике появился чайник и чашка.

А под куполом и в самом деле случилось нечто неожиданное: там, где когда-то были глаза Алекса, вспыхнули два огня. Они сначала просканировали девушку, потом проникли сквозь барьер и разглядели привставшего наблюдателя. Если бы Дождь не знал точно, что сейчас происходит прорыв всего лишь на третий этап, то подумал бы, что его проткнул взгляд кого-то значительно превосходящего его самого.

Тончайшие канальцы энерготела как бы сложились в указующий жест, а то, что было рукой показало вверх. «Рука» резко опустилась, указывая «пальцем» на Моросящего Дождя.

Не сразу экспериментатор понял, что происходит: этот подлец раздавил камень из отвердевших молний! И тут же случился разряд, ударивший Дождя. Слабенький, почти не опасный, но его рана, которая давно уже не напоминала о себе, заныла.

А мерзавец опять поднял палец вверх! Второго удара Моросящий Дождь не желал, не полезно это для здоровья! Конечно, он легко бы защитился от них, собственно, это он и сделал только что, ведь сила соответствовала двум слабакам внутри барьера. Только вот даже если не было вреда телу, рана открылась просто от одного присутствия Небесной Воли рядом. Небо знает и как получено ранение, и как залечено, пусть и не полностью. Всё противоестественное враждебно Небесной каре.

Могучему практику, сильнее всех в этом Закрытом Мире, не оставалось ничего, кроме как ретироваться. В принципе, он видел достаточно: на себе ощутил, что молния значительно сильнее, чем может выдержать существо уровня Формирования Ядра (3). Значит, эксперимент удался: насильственный прорыв запущен, а результат его еретической техники уже не важен, всё равно подопытные будут стёрты с лица мироздания Небесной Карой.

Обычно, даже достигнув пика этапа нельзя перейти на следующий, не получив Откровения. Ну, или не имея понимания устройства Мироздания, соответствующего следующему этапу, на который планируется переход. А вот такая, неправедная техника, запускает прорыв. Как и всякое насилие над природой, он сопровождается Карой. А поскольку переход несвоевременный, то никто из подопытных не выживал. Моросящий Дождь видел это сотни раз, пока изобретал этот кощунственный метод. Можно и не смотреть ещё одно, зачем бередить неприятные воспоминания? Именно за то, что Моросящий Дождь экспериментировал на младших секты, его и отправили искупать грехи в качестве Сторожа.

Когда еретик исчез, перед Алексом появилась каменная Книга, буквы которой светились золотым светом.

«Мир родился, когда Хаш-Кта осквернил Пустоту, уронив в неё своё Семя. Пытаясь избавится от него, Пустота отрыгивала и испражнялась материей и энергией, до тех пор, пока не смогла, наконец, очиститься. Из этих нечистот и образовалось то, что существа, наказанные обретением разума, называют „Вселенной“…»

Тело Дыма Фимиама вспыхнуло как магниевый заряд в фотовспышке девятнадцатого века. Алекс же горел медленно, как гуттаперча. Но результат один и тот же: остались только энергоканалы.

«Не бойся. Слушай», — тонкая ниточка энергии связывала два разума, запутавшиеся в меридианах. Текст отпечатывался в обоих.

Мгновенно Молнии чудовищной силы ударили в купол и разрушили его. Барьер, предназначенный для того, чтобы кристаллизовать их, не выдержал ибо сам по себе ещё более неправедный, чем любые грехи практиков.

Две Молнии, отличающиеся красноватым светом, попали в барьер, а одна, едва ли не самая сильная, нашла цель где-то в облаках: Моросящий Дождь остался наблюдать за происходящим и получил ещё частичку Кары, которую навлёк на него Алекс. Теперь и его тело заражено маленькими искорками.

— Мерзавец! К счастью, ты уже не жилец! — он уже не мог почувствовать состояние мужчины через метку — она сгорела под очищающим напором прямого удара, но был уверен, что этот удар он пережил — всё-таки досталось ему только часть, большая энергия ушла на разрушение формации. Но уж следующий-то точно довершит дело.

Жаль, смотреть на это опасно, теперь в него встроен маячок для наведения.

— Мерзавец, — рана ныла, но больше возмущало то, что этот человек должен был избавить от травмы, а он, наоборот, её разбередил.

— Господин, что с вами? — Тоскливые Кудри услужливо придержал локоток опускающегося в кресло Моросящего Дождя.

— Тебя не касается, раб! — выругался Хозяин. — И вообще, убирайтесь! Оба!

— Мы можем идти? — не поверил своему счастью Бао Лай.

— Конечно, — настроение Дождя улучшилось, глядя на эту святую простоту.

— Дурак! Мы среди Пограничных Гор! Думаешь, он нас пощадил, не убив мгновенно? — заворчал Тоскливые Кудри. — Смотри, как он улыбается. Для него развлечение наблюдать, как нас растерзают звери!

Только сейчас до парня, уже, наверное, молодого мужчины, дошло, что свобода — не всегда подарок. Он скрипнул зубами и достал старенький летающий меч. Тот, в котором помещена душа Света Хаоса так и остался висеть на поясе Моросящего Дождя.

— Как только выберемся из ущелья, сразу ныряй к земле. Здесь нельзя летать высоко. Понял? И заранее подави уровень, чтобы не привлекать тварей… — советы полились один за другим, а Моросящий Дождь улыбался. Настроение немножко улучшилось: возможно, шоу о выживании продлится какое-то время, не закончится сразу.

* * *

Командующий Жеребец, в общем-то, никогда и не рассчитывал пробиться в старейшины. Знал, что все эти должности наследственные, а он не относится ни к одному клану. Если учитывать этот факт, то его карьера внутри секты вообще удивительна. Возможно, потому что все считали войну делом слишком отдалённого будущего, оттого задвинули «армию» на задворки секты, оставив вариться в собственном соку.

Только вот Жеребец был не из тех, кто подходит к делу спустя рукава, и при попустительстве старейшин, а точнее,