— Да, использовать его — такое же преступление, как и требовать у Евы передачи кристалла. Мы итак нарушаем закон мироздания. Но всё это ради благого дела. Ради нашей победы.

— Что именно ты собрался делать?

— Вуаль хранилась в нашей темнице тысячелетия. Любые трактаты о ней были сожжены. Однако предание гласит, что те, кого коснулся траур Бесмары, будут погружены в вечный сон, пока владелец воли плакальщицы не возжелает их пробуждения или…

— … или смерти. — напряженно шепнул Рафаэль, боясь быть услышанным.

— Мы используем вуаль на смертных. Как только наследница поймет, что жизни тех, кого она должна защищать, находятся в наших руках, ей придется согласиться на наши условия. По крайней мере, она ещё слишком юна и эмоциональна, чтобы противостоять этому.

— Подожди. — Рафаэль нахмурился, приподнимая руку, как бы останавливая речь отца. — Но наша свадьба — это великое событие. Даже если мы объявим о закрытой церемонии, дьяволы обязаны быть на ней. Хотя бы Сатана с его семьей. И как только они услышат нечто подобное…

— Всё уже решено. — Этьенн самоуверенно ухмыльнулся. — Сатана позаботился о том, чтобы его сын точно не заявился на свадьбу. И его действия сыграют нам сильно на руку.

— Что ты имеешь в виду?

— Коронация Райнхарда назначена на тот же день, что и ваша свадьба. Ни один дьявол не захочет посетить церемонию в раю, когда долгожданный наследник, наконец, будет вступать в свои права в аду.

— Райнхард станет правителем раньше меня?! — крик негодования вырвался из Рафаэля.

— Перестань! Не будь мальчишкой. Для тебя это совершенно не главное. Твоя мать не согласится отдать тебе силы до свадьбы. Но это лишь вопрос времени.

Рафаэль отвел презрительный взгляд и хмыкнул, оскорблено сжимая кулаки. Однако перед отцом он старался держать эмоции при себе, оттого уже скоро выдохнул, успокаиваясь.

— Кстати о маме. — негромко начал он. — Она ведь ничего не знает?

— Твоя мать очень добрая и милосердная женщина. Она никогда бы не одобрила подобных методов. Но именно поэтому сейчас во главе рая стою я. Придет время, и даже она всё поймет.

— Ноэль тоже ничего не знает?

— Нет. Ему и не нужно. В отличие от тебя, он пошел в мать и не понимает, что иногда ради благой цели нужно принести что-то в жертву.

— Однако они оба будут на церемонии, как и прошлая наследница Сифа, да и другие сифты с Земли. Что ты собираешься сделать с ними?

— Этим будет заниматься стража. Нам хватит ангелов для удержания десятка даже сильных сифтов. В конце концов, они просто смертные, что ценят свои жизни. Главное, что дьяволы не будут знать о происходящем. Что же до твоей матери — когда всё свершится, я смогу убедить её, что так нужно для процветания нашей расы. Пусть сердце её чересчур доброе, но она всё ещё гордый белокрылый ангел. Между нами и дьяволами она никогда не выберет вторых.

Рафаэль смолк, глубоко задумавшись. Он давно принял план отца. Тот рассказал о задумке в тот же день, когда ангелу объявили, что он должен жениться на наследнице Сифа. Но в отличие от сына, Этьенн будто бы планировал всё это долгие и долгие годы. Рафаэль был не против, но его не покидало чувство, что отец двигает им, словно фигурой на своей шахматной доске. Очень ценной фигурой, возможно, он выступает в роли самого ферзя, и всё же королем здесь был не сам белокрылый.

Но более всего Рафаэля тяготило другое. Он, привыкший к праздности жизни и надеявшийся, что после прихода к власти продолжит быть королем своей жизни, теперь должен будет вести войну. И хоть отец обещал, что со Слезой Авеля раю не потребуется много времени для захвата власти во всех трёх мирах, и всё же ангелу мало верилось в это и совсем не хотелось отдавать лучшие годы своей жизни на кровопролитие. Ему не было дело до возможных жертв, но свою собственную жизнь ставить на кон совершенно не хотелось.

Впрочем, когда-то Райнхард был прав, ни у одного наследника любой стороны, на самом деле, никогда нет выбора. Лишь его иллюзия и не более того.

— Значит, всё свершится уже через неделю. — глухо прошептал Рафаэль, спокойно стирая со своей щеки каплю сестринской крови.

— Да. — твёрдо и почти торжественно ответил Этьенн, а после положил тяжелую ладонь на плечо сына. — Ты готов изменить этот мир навсегда, чего бы нам это не стоило?

Ангел поднял на отца взгляд, полный строгого спокойствия и холодной жестокости. Губы его содрогнулись в уверенном, чётком ответе:

— Готов.