— Во-первых, да. Не хочу, чтобы людей, которых я вытащил из той дыры, снова доставали всякие мрази, — ответил я с лёгкой улыбкой. — А во-вторых, я убираю конкурентов. Строить свою империю, когда под ногами бегают различные шакалы, не совсем удобно.

— Так вы тоже хотите войти в этот бизнес? — как-то печально вздохнула массажистка.

— Мико, — я бросил на неё добродушный взгляд, всё равно улыбку она не увидит. — Я хочу сделать свой город лучше и чище. Изменить его, — для начала его, а потом и весь... эх, ладно, посмотрим, как получится. — Но сперва мне необходимо поработать метлой, чтобы смести мусор со своего двора. И только потом на чистом и свободном месте я смогу залить фундамент чего-то более грандиозного и справедливого.

— Вы красиво говорите, — улыбнулась она. — Правда, я ничего не понимаю. Но, наверное, оно и к лучшему. Не стоит посвящать глупую женщину в свои громкие планы.

— Я бы не назвал тебя глупой, — хмыкнул в ответ. — Хотя бы потому, что ты это признаёшь, но при этом внимательно слушаешь и наматываешь всё на ус.

Мико промолчала, но я почувствовал лёгкое смущение и гордость. Ей понравилась похвала. А я в очередной раз убедился, что это непростая женщина.

— И всё же Аня была права, — продолжил я.

— В чём именно? — вновь спросила Мико.

— Нам нужны ресурсы, чтобы обеспечить себя всем необходимым. Еда, кров... для этого сперва мы реорганизуем этот бар. А здесь, на втором этаже я предлагаю открыть массажный салон. Но тебе для этого необходимо обучить девочек.

— Оу, — Мико тут же погрустнела. — Массаж...

— Именно. Только массаж без всяких продолжений, — сразу уточнил я. — И поэтому, чтобы девочки могли за себя постоять в трудный момент я и обратился за акупунктурой. Покажи им, научи, и тогда мы будем работать легально. Я не желаю, чтобы вы вновь продавали свои тела. Для этого на улицах достаточно шлюх. Мы же станем выше остальных.

* * *

Раздав всем задачи, я отправился домой. Добираться решил самостоятельно. Благо, путь был знаком, да и не такой далёкий. Так что проблем это не вызывало.

А оказавшись там, вновь стал свидетелем ссоры. Стоило только войти в коридор, как из зала донеслась ругань тётушки:

— Сколько можно?! Опять со своими шмарами где-то зависал?! Ничтожество! Как ты вообще смеешь сюда являться?!

Обращать на них внимание мне совершенно не хотелось, поэтому я просто пожал плечами и принялся разуваться.

— Ты с ума сошла?! — в ответ ей возмущался Димасик. — Какие шмары?! Я был на работе!

— Это какая же такая работа?! Ты хоть что-то в дом принёс?!

Ого, да у нас тут «семейная идиллия», — мысленно хмыкнул я.

Разобравшись с обувью и верхней одеждой, хотел было направиться к себе, но не тут-то было. Когда я проходил мимо зала, краем зрения приметил летящий в стену пульт от телевизора.

Ну это уже перебор.

Я сделал быстрый шаг в сторону и ловко поймал его. После чего гневно посмотрел на обескураженного Димасика.

— Значит так, если ты решишься сломать ещё хоть одну МОЮ вещь в МОЁМ доме, то я переломаю ТВОИ руки. Всё ясно? — спокойно, но твёрдо спросил я.

— Ты... — только и смог выдавить он.

— Ты ему угрожаешь?! — внезапно тётушка переключила свой гнев на меня. Она стояла справа всего в метре, из-за чего её крики чуть не оглушали, а истеричный голос резал слух. — Это уже подсудное дело!

— Да неужели? — я перевёл на неё удивлённый взгляд. — Чужой мне человек вломился ко мне в дом и крушит мою мебель. Вот так это выглядит на данный момент.

— Чужой?! — вновь вспылила она. — Да как ты смеешь такое говорить?! Дима ради тебя...

— Рот закрой в конце-то концов, — произнёс я ледяным тоном, отчего в зале моментально повисла тишина. — Вы переходите черту. Не забывайтесь, в чьём доме живёте. Скоро моё совершеннолетие, и наследство, как вы помните, достанется мне в полном размере, включая дом. Так что я предлагаю вам остепениться, или...

— Валите на хер, — презрительно усмехнулся Димасик и вышел в коридор.

Послышался щелчок, а потом громкий хлопок дверью.

— Истеричка, — процедил я сквозь зубы и снова посмотрел на тётушку. — Дверь он будет ставить за свой счёт.

— Ты стал слишком наглым, Илья, — она нахмурилась и упёрла руки в толстые бока. — Мы живём здесь не по собственной воле. Не забывай, кто за тобой приглядывал, когда Володя и Света погибли.

— Не смей говорить в таком пренебрежительном тоне о моих родителях, — я грозно двинулся на неё, всё ещё сжимая в руке пульт. — Их убили, а вас приставили ко мне, только чтобы замести следы, и корпорация выглядела пушистым ангелом. В остальном же вы просто паразитируете в чужом доме и на чужие деньги, — придвинулся ещё ближе, став почти вплотную. Тогда решил говорить тихо, чтобы Катя (а я чувствовал её ауру в соседней комнате) нас не услышала: — Ваше первое покушение оказалось последним. Вы даже не смогли сделать из меня калеку, неудачники, — при этих словах тётушка побледнела. — Я бы не рекомендовал меня злить. Поэтому предупреждаю в последний раз — видите себя достойно и не трогайте меня, — покосился на комнату «сестрёнки». — И займись дочерью. Ей нужна мать, а не старая истеричка, носящая на руках очередного альфонса.

Глаза женщины недобро блеснули. Но посмотрев в ту же сторону, я почувствовал, что в ней что-то перевернулось. Казалось, что тётушка полностью отдаёт себе отчёт в том, что упустила момент, когда Катя стала взрослой. Но при этом сама же не желает ничего исправлять, будто ждёт волшебника, который решит за неё все проблемы, а ещё будет красавчиком, готовым принять с «прицепом» и всеми соответствующими закидонами.

Но дождётся только волшебного пендаля, — печально подумал я, глядя в спину удаляющейся тётушки.

Не знаю, почему, но в тот момент мне стало её жаль. Наверное, будь я простым человеком, то злился бы и дальше. Но я эмпат и чувствую чужие эмоции. А ещё иногда приходится ими