на берегах Северного Причерноморья. Эти древние разрушенные города поражают своей историей.

О том, как появилось воинственное племя сарматов, повествуют и красивые легенды. В своей «Истории» Геродот сообщает, что в битве при реке Фермодонт (Малая Азия) эллины победили амазонок и взяли их в плен. Ликуя, погрузили они женщин на корабли и отправились домой. Но в открытом море поднялась буря, греки бросились убирать паруса, и амазонки, воспользовавшись этим моментом, перебили всех мужчин. Искусством мореплавания наездницы не владели, волнами их понесло до Босфора, через всё Чёрное и Азовское моря и в результате прибило к берегу в бухте Кремны, неподалёку от устья Дона, где начинались скифские владения.

Здесь амазонки сошли с кораблей и стали осваивать окрестности: нападать на лагеря местных жителей, уводить коней, грабить. В свою очередь скифы не могли понять, в чём дело, они недоумевали, откуда явились эти дерзкие воины, и, приняв их за молодых мужчин, вступили с ними в схватку. После очередного сражения, когда скифы стали снимать с мёртвых врагов доспехи, они увидели, что их противниками оказались женщины, причём очень красивые. Удивлённые этим, мужчины решили больше не убивать их, но послать к ним самых молодых своих воинов для установления контакта. Как сообщает Геродот, юноши подступали к девушкам аккуратно. Заметив, что в полдень амазонки расходились по одной и по две для естественных надобностей, молодые люди стали следовать за ними. И когда кто-нибудь из них «заставал амазонку одну, женщина не прогоняла его, но позволяла вступить с ней в сношение…».[570] Разговаривать любовники между собой не могли, так как не понимали друг друга, поэтому амазонка жестами «указывала юноше, что он может на следующий день прийти на то же место и привести товарища, знаком объясняя, что их будет также двое и она явится с подругой…».[571]

Так, по этой легенде, между скифами и амазонками возникли любовные, а впоследствие семейные пары, и на свет появилось племя сарматов, где женщина была равной мужчине в искусстве борьбы.

Жизнь сарматских «амазонок» и их отношения с противоположным полом

Сарматки, в отличие от своих «античных сестёр», не являлись ненавистницами мужчин и не обособлялись от них в отдельное женское племя. Оба пола жили совместно, и в то же время каждый самостоятельно мог постоять за себя и за свой род.

Мужчины занимались войной и грабежами. «О том, что они воевали, свидетельствует оружие, найденное в их могилах (сарматы были язычниками и хоронили умершего со всеми теми предметами, которыми он пользовался при жизни и которые ему могли пригодиться в загробном мире). А о том, что они грабили в качестве наёмников у древних персов и греков, говорят письменные источники»,[572] – рассказывает Леонид Яблонский, заведующий отделом скифо-сарматской археологии Института археологии РАН.

В женских погребениях, помимо оружия, учёные находили наборы инструментов для выделки кожи, шитья, украшения, обломки мужских оселков, которые женщины использовали уже не в качестве амулетов,[573] а для заточки ножей и иголок в быту, а также предметы культа: каменные алтарики, зеркала для контакта с потусторонним миром, наборы для нанесения татуировок (мешочки с красками, иголки, каменные палитры). Все эти вещи свидетельствуют о том, что сарматские женщины занимались жреческим делом, что для патриархального строя являлось совершенно недопустимым: служитель культа считался избранником богов, его положение в обществе было крайне привилегированным, оттого им мог стать исключительно мужчина. У сарматов же такое место занимали женщины.

Выходит, в то время как мужчины воевали и грабили, социальная организация и развитие раннекочевого сарматского общества лежали на плечах женщин.[574] Они выполняли роли семейных и родовых жриц, занимались ремеслом, воспитывали детей и боролись с врагами, которые неожиданно нападали в отсутствие мужчин. Иными словами, женщины отвечали за духовную и материальную культуру древних сарматских кочевников, что в чём-то сближает их с современными представительницами прекрасного пола, которые стремятся преуспеть в разных сферах жизни: профессиональной, семейной, личностно-духовной и т. д.

Антропологическая реконструкция лица сарматской женщины по черепу, работа Леонида Яблонского (заведующего отделом скифо-сарматской археологии Института археологии РАН)

И по сей день учёные находят захоронения сарматских воительниц на территории России, Украины, Казахстана и ряда других бывших советских республик. Одна из самых недавних находок была сделана летом 2020 года под хутором Сонино Азовского района.[575]

Поляницы русского эпоса

Когда матриархат канет вглубь веков, удалые богатырки исчезнут из русских сказок, и на их место придут другие героини: «теремные затворницы» и «девы в беде». Однако средневековая былина возродит типаж храброй воительницы, назвав её поляницею. Об истоках этого былинного образа поговорим далее, и для начала разберёмся, кем же были поляницы.

Само имя это связано с обычаем «поляковать»[576] – выезжать в одиночку в поле и искать в степи поединщика. Воины-поляковщики пленных не брали, трофеев тоже. Подтверждением победы были головы противников. Как и девы из архаических сказок, «поляницы – это степные наездницы и вместе с тем, после сражения с героем, – жены богатырей».[577] Красочное и живое описание встречи будущих молодожёнов в чистом поле сохранила былина «Добрыня и Настасья»:

И наехал тут Добрынюшка да в третий раз

А на ту же поленицу на удалую,

Да ударит поленицу в буйну голову.

….

Говорит же поленица да удалая:

«Думала же, русские комарики покусывают, –

Ажно русские богатыри пощалкивают!»

Ухватила тут Добрыню за желты кудри,

Сдернула Добрынюшку с коня долой,

А спустила Добрыню во глубок мешок.

…

«Ежели богатырь нам прилюбится,

Назову я себе другом да любимыим;

Ежели богатырь не прилюбится,

На долонь кладу, другой прижму

И в овсяный блин да его сделаю».[578]

В этом тексте Настасья Никулична по своей силе явно превосходит Добрыню. Иронически сравнивая русского богатыря с комариком, без особых усилий сдергивает она его с коня и кладёт себе в мешок: ежели он ей «прилюбится», то назовёт она его любимым другом, а ежели «не прилюбится», то сделает из него овсяный блин! Добрыне в этой былине повезло – он приглянулся полянице, и встреча заканчивается свадьбой.

Данный сюжет историчен: он отражает контакт славян с тюркскими народами, в традициях которых в эпоху Средневековья жених и невеста должны были драться друг с другом перед свадьбой, правда, без фатального исхода.[579]

О том, что поляница действительно не была славянских корней,