видел одарённых, одетых и выглядящих лучше, чем простолюдины, но... Никто не раскланивался перед ними, не уходили с дороги, даже не думали прятаться и избегать внимания. Одарённые больше не были другим сословием, относящимся к простолюдинам, как к рабам.

— Вы быстро этого добились, — признал. — Не думаю, что одарённые так легко расстались со своими привилегиями. Как убеждали?

— Здесь подготовительная работа велась давно. Я, конечно, это всё со слов других знаю, но в Янтау уже давно культивировалась тема построения нового общества. Например, уже больше десятка лет запрещено убивать горожан по своей прихоти. Когда первый раз приехал, я тоже удивился. В других городах не так, особенно в Эстере. Что ни день, то очередное судебное разбирательство, с чужих слов слышал. Но здесь... Это — сердце республики. Ты скоро поймёшь, как много значат эти слова.

Парень был воодушевлён. Не удивительно, своими руками строить новый, лучший мир, прямо здесь и сейчас, для всех без исключения, ну или почти для всех. Причастность к великому. Я правильно сделал, когда свёл его с Минато. А про сердце республики я и так понимаю. Здесь сосредоточены огромные производства. Большая часть наверняка настроена на товары массового потребления, а это объёмы, сопоставимые, возможно, с промышленностью всего остального государства. Одно то, что республика отбивается от сразу нескольких вторжений по факту, не похоже на реализацию сокровенного «всё для фронта, всё для победы». Экономика не перегружена, успешно справляясь и с военными заказами, и с потребностями общества. Иначе люди и движуха вокруг выглядели бы совсем иначе, как они выглядели в Донгорфолеуме. Присмотревшись, контраст я увидел.

Ворота прошли без проблем, Химуро предъявил какие-то бумаги. Верхний Город встретил нас открытыми клановыми кварталами. Здесь людей было заметно поменьше, но всё равно немало.

— Вы разрешили горожанам селиться в Верхнем Городе?

— Не совсем, — отрицательно качнул головой бывший посвящённый. — Здесь живут одарённые. Мы много сил тратим, чтобы поднять качество жизни в Среднем Городе. Здесь, в Янтау, получается хорошо, в других местах... Не всегда. Кланы не бунтуют только из-за интервентов. Должен признать, обращение лоялистов к соседям осложнило нам жизнь, но и развязало руки, а главное — заставляет кланы мириться с политикой парламента. У нас больше времени, чтобы адаптировать новую экономику и применить её на всех контролируемых нами землях.

— Нет худа без добра, — кивнул.

Сейчас мы ехали в гостиницу. Никто не заставлял нас выступать перед парламентом сразу с дороги, да и у должностных лиц наверняка других дел полно. Только заселились мы в самую обыкновенную гостиницу, что меня несколько удивило. Обычный мужчина, хозяин и по совместительству управляющий. Проживание стоило относительно недорого, но питание в услуги не входило. Обедать мужчина предложил в заведении напротив.

— А что, у разведки нет своего казённого жилья? — спросил напрямую, когда мы оказались в комнате.

Здесь было вполне прилично. Тот случай, когда небогато, без излишеств, но чувствуется хозяйская рука и уход. Намного лучше тех мест, где проживал последнее время. До мглы, конечно же.

— А зачем? — удивился Химуро.

— Эм...

Я даже самую малость растерялся. Как объяснить чувство, когда ты видишь, что вода почему-то не мокрая, и никого это не удивляет?

— Ты — государственный служащий. И, приезжая в город, вместо того чтобы просто заселиться в государственную же гостиницу, вынужден искать себе ночлег. Я чего-то в этом не понимаю.

Химуро улыбнулся.

— Старые времена прошли, Като. Люди теперь свободны. Это приведёт к рассвету индивидуальной инициативы. К тому же государственную гостиницу придётся содержать на деньги народа, налогоплательщиков. Изымать деньги из оборота...

— А так ты потратил казённые средства, передав их в руки держателю гостиницы, а он снова пустит их в дело, — понял я логику.

— Ты быстро схватываешь, — кивнул бывший храмовник.

А революция на деле оказалась буржуазной. Впрочем, это не плохо. На смену какой-то немного извращённой родовой монархии пришла более прогрессивная система. Это я знаю, что капитализм рано или поздно устареет, как до этого устарел рабовладельческий строй и монархия, и как когда-нибудь в будущем устареет коммунизм. Сейчас они своими руками творят будущее. Сейчас, на заре своего развития, буржуа будут приносить миру пользу. Да и для меня открывает некоторые перспективы. Заведу оружейную мануфактуру. Если в мою полу божественную сущность включено долгожительство, то я им здесь первую монополию продемонстрирую. Или всё же культ имени себя любимого?

Но о политике я говорить не хотел, переключившись на другую тему.

— Пойдём перекусим?

Я, как и раньше, в еде не особо нуждался, но вреда она мне не несла. К тому же вкус я чувствовал, так что наслаждаться блюдом мог.

— Ты же сказал, что... — удивился Химуро.

— Да, в еде не нуждаюсь. Но я бы съел чего-нибудь вкусного. Ключевое слово: вкусного. Понимаешь?

Химуро ещё секунду смотрел на меня с лёгким недоумением, а затем осознал тягость моего положения.

— Ни слова больше! Я знаю, что нам нужно!

Хмыкнул, не став акцентировать внимания на использованной разведчиком фразе.

Хотел бы я сказать, что вскоре мы оказались в зале ресторана, но, к сожалению, туда ещё предстояло дойти. Прогулка по оживлённому городу, пусть и не переполненному прохожими, но достаточно людному, после долгого одиночества вызывала щекочущее беспокойство. Непривычность, но не негативную. Чем-то сродни возвращению чувствительности в конечность, которую до этого отлежал.

— ...бывал всего два раза, и не пожалел. — слова Химуро я слушал вполуха, улавливая содержание больше по контексту. — Сам хотел туда по какому-нибудь празднику зайти, но с моей работой это сложно.

Такое чувство, что выслушиваю коллегу из офиса.

— Это всё отлично. Правда, я ещё не проверял, как на меня подействует алкоголь. Есть немаленькая вероятность, что никак.

Химуро хмыкнул.

— Если это так, то это одновременно и благо, и проклятие, — ответил разведчик.

— Почему благо понимаю. А почему проклятие?

Мы наткнулись на трёх девушек, явно из одарённых. Дамы постреляли в нас глазками, засмеялись и ушли. Я по понятным причинам был к ним безразличен, Химуро ответил им вежливой улыбкой, но не более того. Мне казалось, старая рана его уже практически не тревожит.

— Не выйдет забыться.

Я отрицательно качнул головой.

— Мне не нужно забываться. От счастья меня разделяет только расстояние между мной и Олимпией. Всё прочее я как-нибудь перенесу.

Бывший храмовник кивнул, принимая мой ответ.

Что-то изменилось. Я прислушивался к себе, напрягал все чувства, скользил взглядом по