— Почему же тогда?

Он дергает челюстью.

— Из мести. Из ненависти. Он уже был мертв, когда я взял ту же самую крикетную биту и размозжил ему череп.

Я с трудом глотаю, щеки горят. Слова слетают с языка без моего согласия:

— А мою сестру искалечил муж.

Дункан резко поворачивает ко мне голову:

— Что?

— У меня есть сестра-близнец.

Он выпускает воздух из легких.

— Извини, — с запинкой произносит он. — Мне очень, очень жаль. Прости меня.

Я испускаю сдавленный смешок.

— За что? Ты же не виноват. — Я поднимаю к глазам дрожащую руку, давя пальцами на веки. Меня снова начинает тошнить. — Это перевернуло всю мою жизнь, — признаюсь я. — Я стала такой, что и представить себе не могла. Я хотела убить его. Ужасно хотела. Словно одичала. Дункан, я… ты не представляешь, каким нежным созданием я была раньше. Я верила, что в мире разлита магия, а сейчас я просто… жесткая злая женщина.

— Ты и сейчас нежная, — отвечает он. — Притворяешься черствой, но все твои поступки выдают доброту.

В конце концов я начинаю плакать.

Мой рука ложится на живот, где уже намечается небольшая выпуклость. Нужно заставить себя убрать ее оттуда, или меня уничтожат.

Может быть, в другой жизни.

Ладонь Дункана, большая и теплая, лежит на моей пояснице, и мне следовало оказать ему такую же поддержку.

— А где сейчас твоя сестра?

Я вытираю глаза.

— Дома.

— В Голубом коттедже? — От растерянности он хмурится. — Я не знал, что ты живешь не одна.

— Она не выходит на улицу. Только в фантазиях. — Я ерзаю, с трудом подбирая слова. — Не знаю… вот что может случиться. С человеком. Его можно просто раздавить. У нас есть способность уничтожать друг друга.

— Ты пробовала помочь ей?

— Да. Устраивала в клинику, где ей могли оказать надлежащую помощь, ну, знаешь, сеансы с психологом, курс медикаментозного лечения и все такое. Но она не выносила жизни там, хотела просто тишины. Хотела одиночества. Вот почему я привезла ее сюда. Думала, в таком тихом месте она пойдет на поправку.

Следует долгое молчание, потом Дункан спрашивает:

— Ты была там, когда это случилось?

Я вглядываюсь в пелену дождя, ища глазами волков, но они исчезли.

— Нет, — отвечаю я.

Проходит время, а дождь все не стихает.

— Пойдем, — говорю я. — Я обещала тебе наблюдение за волками, а здесь мы уже все посмотрели.

— И что?

— Найдем другую стаю, если ты не передумал.

Мы выходим под косо хлещущий дождь, натянув капюшоны. К дороге нужно спускаться по высокому склону, и я вижу вдалеке, где Дункан припарковал свой пикап.

— Моя машина стоит дальше, — говорю я, когда мы приближаемся. — Поезжай за мной.

Мы едем назад в сторону дома, потом сворачиваем на север, к лесу Абернети. Когда мы останавливаемся на опушке, дождь прекращается, и Фингал выпрыгивает из салона пикапа и восторженно лижет мне руки. Привет, приятель.

— Он сможет вести себя тихо или лучше его оставить? — спрашиваю я.

— Он знает, что там нельзя шуметь. Его запах не побеспокоит волков?

— Не больше, чем наш.

Мы втроем двигаемся в путь и вскоре попадаем в объятия деревьев. Мох покрывает землю желто-зеленым ковром. Папоротники достигают в высоту моих плеч. Я касаюсь шершавых стволов и гладких веток, провожу пальцами по нежной листве, колючим иглам хвойных. Подошвы ботинок утопают во влажном грунте. Сквозь лесной полог видно серое небо, падающий сверху свет делает очертания растений четче, а цвета богаче, сочнее. Хотя сейчас лето, здесь холодно и спокойно. Солнце сюда не проникает. Дождь оставил после себя особый, ни на что не похожий запах и блестящие капли на кончиках листьев. Я приноравливаюсь к шагу Дункана, а Фингал радостно носится впереди нас, гоняя кроликов.

— Ему когда-нибудь удавалось поймать хоть одного? — спрашиваю я.

— Нет, — отвечает Дункан. — Если бы и удалось, я все равно не знаю, что с ними делать.

Через березовую рощу мы подходим к серебристому озеру, пес терпеливо ждет нас на берегу. Мы останавливаемся и молча любуемся чудесным видом. Большая бело-коричневая хищная птица ныряет вниз и хватает извивающуюся чешуйчатую рыбу, трепыхается над поверхностью брызжущей воды, с трудом поднимает тяжелую форель и даже с увесистым грузом в когтях изящно взмывает вверх на сильных полосатых крыльях.

Когда она улетает, я с восторгом выдыхаю:

— Потрясающе!

— Это скопа, — говорит Дункан, улыбаясь.

— Никогда ничего подобного не видела.

— Значит, она подготовила представление специально для тебя.

— Рыба была вполовину ее размера!

— Я слышал, что скопы способны хватать такую большую добычу, что приходится тащить ее под водой. Когда их когти застревают в рыбе, отпустить ее они уже не могут, и иногда птицы из-за этого даже тонут.

Улыбка сходит с моего лица. И все равно это незабываемое зрелище, настоящий подарок натуралисту. Жаль, что Эгги с нами нет.

Я поворачиваюсь, чтобы изучить землю в поисках следов, помета, сломанных растений. Лес карабкается по склону, и мы следуем за ним.

— Ты знаешь, где волки? — спрашивает через какое-то время Дункан, задыхаясь.

Я замедляю шаг.

— Нет.

— А как же их ошейники — разве по ним нельзя узнать местонахождение?

— Только если настроить на правильную частоту в правильное время, но у меня все равно нет с собой оборудования. — Я искоса бросаю на него взгляд. — Валков очень трудно найти. Если ты не знаешь их, не знаешь их территории, это дело безнадежное. Однажды я познакомилась с группой документалистов, которые десять лет гонялись за волками и только дважды заметили их издали.

— Почему это так сложно?

— Волки пугливы. Они выживают благодаря тому, что остаются незаметными, и поэтому они чуть ли не самые живучие существа в природе.

— Так что же, мы должны думать как волки?

— Нет, это невозможно.

— Как же тогда мы их найдем?

— Ты умеешь хранить секреты, Дункан?

Он печально улыбается.

— Вероятно, к несчастью для себя.

— Пообещай, что будешь использовать то, что я скажу, только для благих целей.

— Обещаю.

Я возвращаю ему улыбку.

— Волков выследить нельзя. Но можно выследить их добычу.

Мы забираемся на высокую скалу, густо поросшую вереском с сиреневыми цветками в виде колокольчиков. Под нами стадо оленей лениво щиплет зелень на поляне, а за ней струится речка, бегущая между холмами. Под ногами я замечаю помет и приседаю, чтобы рассмотреть его.

— Волки? — спрашивает Дункан, и я киваю. — Значит, они были здесь. Тут безопасно?

Я пожимаю плечами, наслаждаясь его замешательством.

— Почему помет белый?

— Вероятно, потому что они грызли кости, — объясняю я.

— Жуть.

Я оглядываюсь на