— Вроде никого, — сказала Сара где-то рядом. — Я считаю, что автофургон с новичками только завтра прибудет. Понедельник у них как бы выпадает из графика. Занятия со вторника по воскресенье.

— А зачем тогда телекамеры? — нервно спросил Филип. — Может, и охрана есть?

— Нет! — заверила Сара. — Я бы заметила. Здесь не остается ни единой машины. Наверно, просто видеозапись включают. В общем, сегодняшний вечер единственный, когда тут никого.

— Дай-то бог! — пробормотал Филип.

— Пошли! — оборвала его Сара. — Время теряем.

— Ведите, — сказал Филип. — Вы тут все знаете.

Легкой тенью в ночной темноте Сара скользнула вверх по склону. Филип старался не отставать. Взбираться было нетрудно, через несколько минут они уже достигли вершины и двинулись по извилистой бровке назад, к тылу монастыря. Деревья стали редеть, и внезапно среди листвы возникло здание, контур которого высвечивался зависшим над крышей тусклым полумесяцем. При выходе из чащи Сара остановилась. Монастырь был прямо под холмом, на котором они стояли. Пригибаясь к земле, Сара перебежала туда, откуда левый угол стены находился всего метрах в ста. Впервые Филип мог разглядеть владение, в которое предстояло проникнуть. Прямоугольное четырехэтажное здание с тусклым старинным куполом, эдакий рафинированный оплот просвещения.

— Вон они! — шепнула Сара, указывая пальцем. — Как я и говорила, шесть камер, но опасаться следует только угловых. Та, что на переднем углу, кажется, неисправна; не движется. А та, что с ближнего к нам угла, каждые полминуты поворачивается на сто восемьдесят градусов. Значит, если одна не работает, у нас есть примерно пятьдесят секунд, чтобы добежать до угла. Там окажемся в слепом пятне.

— Если только это не широкоуголки… — пробормотал Филип.

— Этого я не учла! — с досадой сказала Сара. — А, ладно! Все равно темно.

— А инфракрасные лучи? Вряд ли ночью их камеры работают в обычном режиме: человеческое тело излучает…

— Да прекратите вы! — цыкнула на него Сара. — Чего вы меня пугаете?

Филип пожал плечами.

— Сами сказали, там никого не должно быть, чего ж переполошились? — Посмотрел вперед, где в конце огромной подстриженной лужайки возвышался монастырь. — Сотку за пятнадцать секунд, — пробурчал он себе под нос. — Было время, бегал за десять, только лет пятнадцать назад. — Обернулся к Саре: — Я готов, когда побежим?

Не отрывая глаз от бинокля, она кивнула. Через мгновение шепотом произнесла:

— Ухватила! Когда камера полностью отворачивается, в ней что-то мерцает, отражается, должно быть. Когда отъедет в следующий раз — побежим. Я скажу: «Пошел!»

— Ладно!

Филип ощутил легкий приступ тошноты и то знакомое чувство, с каким каждый раз отправлялся в вертолетные рейды во Вьетнаме. Пьянящая до жути, неукротимая страсть вперед. «Зуд: давай-давай!» — говаривал у них один рядовой первого класса[21], в прошлом студент-филолог, цитируя при этом Шекспира: «О будь конец всему концом, все кончить могли б мы разом!»[22] Парня разорвало на месте, едва он взялся за крышку кастрюли на оставленном вьетконговцами продовольственном складе.

— Вот! — полоснул по ушам громкий шепот Сары.

Швырнув наземь бинокль, она кинулась вперед по траве, прямо к углу монастыря. Застигнутый врасплох, Филип что есть силы рванул следом, так что сердце выскакивало из груди, стремясь успеть, пока око камеры не развернулось на него. Он бежал, считая про себя: при счете «тысяча тринадцать» рывком прыгнул к углу, наскочив на Сару, которая уже притаилась на корточках у гранитного цоколя.

— Вы же сказали «Вот!», а не «Пошел!», зашептал Филип.

— Ш-ш-ш! — прошипела Сара.

— Теперь куда? — Сердце у Филипа уже не билось так отчаянно, только жгучий пот тек от подмышек по бокам.

— Не слыхали, что ли? — понизив голос, раздраженно сказала Сара. — Я же сказала, лезем через окна!

— Ага.

Сара выпрямилась, вжимаясь спиной в стену, прокралась, обогнув угол, к торцевой стене. Припадая затылком к стене, Филип последовал за ней. Над ними вдаль торца здания к углу, за которым открывался фасад, шло пять окон. Сара остановилась посредине. Это место было темнее других.

— Подсадите!

Сцепив пальцы замком, Филип подставил Саре руки. Она стала ногой в кроссовке, Филип поднялся и, выпрямившись, приподнял Сару, развернув так, чтобы она оказалась лицом к окну. Сара потянулась к подоконнику, Филип принял ее на плечи, поднял руки, поддерживая и ощущая мягкую упругость ее бедер. Под мешковатыми джинсами жило сильное, стройное тело.

Во тьме послышался легкий щелчок, через мгновение плечи Филипа утратили тяжесть. Он повернулся к стене, вытянул шею, вглядываясь вверх: ноги Сары мелькнули в окне, скрылись. Возникло лицо — бледный овал в кромешной тьме окна.

— Между цоколем и кладкой уступ, — сообщила она. — Станьте носком, я подтащу.

И протянула руки. Проведя по стене пальцами, Филип обнаружил небольшой уступ между гранитом и кладкой. Отошел, разбежался, подпрыгнул, целясь носком в уступ и выбросив вверх руки. Почувствовал, как Сара подхватила руки, и вот уже уперся ладонями в подоконник. Сопя, подтянулся, перемахнул внутрь.

Огляделся. Они находились в помещении, похожем на класс. Напротив черной, во всю стену, доски, ряды допотопных парт. Темно, слабый свет едва проникал снаружи из раскрытого Сарой окна. Порывшись в карманах джинсов, она извлекла фонарик, который купила в Баррингтоне, пока Филип обзаводился пленкой. Щелкнула кнопкой, на пол упала тонкая нить света.

— Пошли! — шепнула Сара. — Ничего интересного.

Ведомый лучом, Филип двинулся за Сарой к двери, чутко вслушиваясь: не выдаст ли чем себя возможная охрана. Тихо. Только старые доски поскрипывали под ногами.

Выйдя из комнаты, Филип с Сарой оказались в огромном, до половины стен обшитом панелями коридоре. Он был узок и, похоже, тянулся через все здание. Вдоль него равномерно шли двери. Пройдя несколько шагов, Филип остановился.

— Только на этом этаже штук пятнадцать дверей! В какую войдем? Не рыскать же тут всю ночь.

— Это второй этаж! — шепотом сказала Сара. — Спустимся вниз. Там могут быть канцелярские помещения.

С полчаса проплутали во мраке, пока не набрели на то, что искали. На первом этаже, почти у вестибюля, сбоку от центральной лестницы обнаружили закрытую дверь какого-то кабинета. На двери написанная от руки табличка: «СОАО/Н-Й».

— Что бы это могло значить? — пробормотала Сара.

— Подобное буквенное сочетание попадалось в тех закодированных бумажках, — заметил Филип. — Может, должность, звание. Как в военной номенклатуре — гтвс.

— Чего-чего?

— Главнокомандующий Тихоокеанскими вооруженными силами, — пояснил Филип. — Не исключено, что «СОАО» из той же оперы.

— Неважно! — сказала Сара. — Как проникнуть туда, вот в чем вопрос.

— Дайте-ка фонарь! — попросил Филип.

Сара протянула ему фонарик. Филип нагнулся, разглядывая замок. Ничего особенного, старый, цельнометаллический. С такими ему тысячу раз приходилось иметь дело, почти