постараться сделать все возможное, чтобы спасти плантацию. Я боялась той помощи, которую вдруг начал источать Даниэль. Боковым зрением кошусь на брата. Он энергично болтает с генералами, месье Дюпоном и отцом. Дорогой новый костюм сидит идеально на его теле, золотые запонки слишком крупные, приобретенные явно с целью привлекать завистливые взгляды. Но больше всего поразил сверкающий ролс-ройс, стоящий у входа в дом. И все эти покупки Даниэль позволил себе совершить сейчас — в разгар мирового финансового краха. Сердце заныло от дурного предчувствия. Что за страшный механизм запустил Эдвард, ссудив моему брату деньги? Едва мысли вернулись к моему уже почти бывшему мужу, голова закружилась, и я медленно выдыхаю.

— А я согласен с Фейном, — вдруг раздался бодрый голос генерала Марселье у меня за спиной, и я тут же вздрагиваю, словно от тока, — какое бы оружие Тройственного союза не оказалось в руках у заговорщиков, оно не может быть крупным, иначе его никак не могли хранить в том тайнике за водопадом. Это не может быть ни подводная лодка, ни тем более танк.

— Это фугасные бомбы, заверяю вас господа, — гремел Антуан Бомаш, насаживая на вилку отбивную и целиком отправляя в рот, — надо пустить псов, чтобы обнюхивали каждую тачку, котящуюся по дороге, каждую лодку, подплывающую к столице.

— Проклятые голодранцы, — злился отец, пуская толстую струю дыма, — чего они добываются? Даже если на секунду допустить, что они достигли цели и убрали и короля, и колониальные власти, дальше что? Они неспособны ни к труду, ни к созиданию. Европа и Соединенные Штаты пойдут семимильными шагами вперед, эти же так и останутся в прошлом, пытаясь сохранить остатки того прогресса, что принесли сюда мы — французы. Есть нации рожденные править, а есть те, для которых подчинение самый лучший выбор, чтобы не застрять в каменном веке.

Почти все мужчины, кроме Франсуа, согласно кивали речи хозяина дома, мне же хотелось побыстрее выйти изо стола. И потому жестом даю сигнал слуге и тот ставит пластинку. И пространство наполняется веселой мелодией, отчего сразу было решено поменять тему и перейти к смене блюд и внести десерт. Ловлю веселый взгляд Франсуа, его губы складываются в беззвучное «мерси», я отвечаю хитрой улыбкой. В следующую секунду, юноша подскочил ко мне и протянул руку.

— Мисс Киара? — поднял он красивую бровь. — По-моему, это стало доброй традицией — наш с вами танец.

Я засмеялась, и мы закружили по беседке подражая ритму, вскоре к нам присоединился месье Дюпон с женой, Мари пригласил генерал Марселье, но по бледному расстроенному личику девушки можно было легко догадаться, что партнер по танцам ей не по нраву.

В тот вечер я сидела на веранде с письмом Джии в руках, то и дело перечитывая драгоценные строки. Все ли с ней в порядке? Моя милая сестра, с которой мы делили все секреты, на плече у которой я могла излить все самые горькие слезы. Разноцветные светильники слабым мерцанием разгоняли темноту вокруг. Было тихо и как-то по-особенному одиноко. Спрятав письмо на груди, так мне казалось, что Джи ко мне ближе, я спустилась со ступенек в вечерний сад, напоенный ароматами роз и жасмина. Узкая тропинка убегала вниз к реке и расходилась в стороны, повернув резко влево я решила не идти в этот раз к храму, а подняться на холм, с которого открывался чудесный вид на наш дом и на долину. Бодро ступая по земле, я не пугалась звуков то и дело доносящихся из глубины леса. Погруженная в свои мысли, пробегаю мимо лодочного домика и замираю. Там горел свет.

Раньше, когда Даниэль водил дружбу с Джоном Картером они любили запираться в этом домике и курить опиум, пока им не начинали мерещиться зеленые драконы. Но брат уехал сразу после обеда во Вьентьян вместе с генералами. И потому там сейчас кто-то другой.

Судорожно сглатываю, ощущая, как сердце замирает, а по спине ползет холод. Бесшумно приближаюсь к двери и заглядываю в щель между досок. Чьи-то темные тени на полу, не могу различить фигуры и затем шепот, едва уловимый. Что-то долго говорит, словно разъясняет, к нему присоединяются другие голоса. О чем-то спорят. Самые дикие мысли терзают голову. Кто это такие? Воры, залезшие с целью обчистить лодочный домик? Понимаю, что глупо одной сейчас устремляться туда — надо позвать на помощь. Как раз вверх по тропинке начинаются хижины кули, наши крепкие ребята быстренько выведают у тех, кто сейчас в домике, что им понадобилось.

Поворачиваюсь и спускаюсь с крыльца, но тут моя привычная осторожность меня подвела. Половица под ногой так громко скрипнула, что спугнула заснувших птиц на соседнем дереве. Я похолодела всем телом. Страшный ступор напал на меня. И в следующее мгновение дверь позади распахнулась.

— Киара? — воскликнул Даниэль, явно удивленный.

Не веря собственным ушам, медленно поворачиваюсь и вижу высокую фигуру брата в проеме двери. Дорогой пиджак и жилетка были сняты, а белая рубашка распахнута.

— Что здесь забыла? — бросил он раздраженно. Его интонация насторожила меня, и я приблизилась. Затуманенные шальные глаза и черные глубокие тени под ними.

— Ты курил опиум? — догадалась я.

Даниэля пошатывало, и, чтобы не упасть, он крепко держался за косяк.

— Ну раз ты у нас такая умная, так и проваливай, — грубо бросил брат.

И до меня донесся тот особый горький аромат дурмана, который, к сожалению, сгубил уже немало жизней.

— А отец знает, что ты здесь, а не уехал в столицу? — хмурюсь и пытаюсь заглянуть в глубь комнаты. Там должны быть еще люди. Он с кем-то разговаривал.

— Отец? — зло усмехнулся брат. — Сколько, по-твоему, мне лет, а, Киара? Я не ребенок, и не обязан давать отчеты, еще меньше я нуждаюсь в назойливых няньках. А потому проваливай! Марш!

Несмотря на опьянение и слабые ноги, казалось он сейчас кинется на меня и разорвет. В страхе отступаю обратно к тропинке.

— Пошла прочь! — рявкнул он так, что слюна брызнула из его рта.

Дрогнув всем телом, бросаюсь обратно в дом. Как же мне хотелось, чтобы вернулась Джи. Как же мне хотелось, чтобы была жива мама…

***

Утро принесло новые вести — под Сайгоном начались массовые бунты. Разъяренные потерявшие остатки надежды бывшие работники заводов, мануфактур и фабрик открыто нападали на офицеров и полицию, грабили дома, убивали людей. Не щадили никого, даже маленьких детей. Отец громыхал и ярился, обзывая бунтующих чертями и мерзкими крысами. Финансовый мир тоже продолжал рассыпаться и рушиться, во многих местах прокатилась волна самоубийств.

Страшно напуганная вчерашним видом