– Ладно сейчас обсудим. Я так понимаю, что у товарища Рябова есть что-то ещё?

Сергей Петрович осмотрелся. Кроме Сталина, Берии, Власика и его самого в помещении никого не было.

– Это не срочно, но раз уж здесь все, кого это касается, то почему бы и нет.

– И когда я, по-вашему, умру?

– Когда, не существенно. Важно как. Но если Вам интересна дата, то в моей истории, Вы умерли весной, кажется в марте, 1953 года.

– Значит, ещё двенадцать лет. Не так плохо.

– На самом деле очень мало, только и успеете, что поднять страну из руин.

– А что там про как?

– А вот тут можно и подкорректировать, может, тогда и дата смерти сдвинется. Дело в том, что, когда Вы не выйдете к завтраку, охрана слегка удивится, но не более того. Всерьёз они забеспокоятся, когда Вы не выйдете к обеду. Но зайти в комнату и проверить, почему Вы не идёте кушать, они не решатся. Кстати, товарищ Власик к тому времени уже не будет командовать Вашей охраной, будет кто-то другой. Этот другой позвонит кому-то из политбюро. Приедут три или четыре человека, зайдут в жилую зону этого дома и найдут Вас лежащим без сознания на полу. Только после этого вызовут медиков. Но не скорую помощь из ближайшей больнички, а врачей из кремлёвской больницы, если не ошибаюсь, на Грановского. Дежурный врач, естественно, наложил в штаны и не поехал, вместо этого он вызвал светил. Пока их разыскали, пока привезли сюда. В общем, первый врачебный осмотр был сделан уже то ли поздно вечером, то ли ночью. Другими словами, Вы пролежали без сознания и без врачебной помощи почти сутки. Потом, конечно, лечили как могли, но инсульт он и в двадцать первом веке трудно лечится, а в середине двадцатого, да если упустить первые, наиболее важные часы… В общем, в стране был объявлен траур.

– Я уже понял, что если Вы о чём-то сообщаете, то у Вас есть и предложения по решению проблемы. Что Вы можете посоветовать в этом случае.

– В идеале, чтобы при Вас постоянно кто-то был, но это нереально. Наверно, надо что бы охрана, при определённых обстоятельствах, была обязана проверять Ваше состояние. В частности, опоздание к завтраку на пять минут – это уже повод для тревоги. А подробную инструкцию на этот счёт может составить товарищ Власик. Кстати, из-за того, что охрана не решается Вас беспокоить, наша страна до сих пор, я имею в виду 2021 год, находится в состоянии войны с Японией.

– В каком смысле?

– Через три месяца после капитуляции Германии Советский Союз, выполняя союзнические обязательства перед Америкой, объявил войну Японии. Примерно через месяц после этого Япония капитулировала. Акт о капитуляции был подписан в американском штабе на Тихом океане. А наш представитель при этом штабе, фамилии, естественно, не помню, не решился поставить свою подпись без одобрения из Москвы. А в Москве никто не решился дать это одобрение, не согласовав с Вами. А Вы спали и охрана никого к Вам не пускала. Поэтому наша страна имеет с Японией нормальные дипломатические и торговые отношения, туристы ездят в обе стороны, но мирного договора нет и формально мы находимся в состоянии войны.

Сталин вновь прошёлся вдоль стола, выпустил облачко табачного дыма.

– Ваши рекомендации?

– Наверно, можно составить список из трёх-пяти человек, которые, в случае острой необходимости, могут беспокоить Вас в любое время дня и ночи. Или, скорее, это должны быть не конкретные люди, а занимаемые ими должности. Если бы этот список составлял я, то я бы включил в него наркомов иностранных и внутренних дел и начальника Генерального штаба, по крайней мере до конца войны. Но я плохо знаю нынешние реалии, Вам виднее, к кому стекается наиболее важная и срочная информация. А остальным руководителям расписать, кто и к кому обращается, если ему, вдруг, срочно понадобится Ваше решение.

– Ещё что-то?

– Да, есть ещё несколько тем, но это не срочно и я об этом пишу записки, уверен, они до Вас доходят. Если надо, мы можем печатать для Вас отдельный экземпляр.

– Не стоит, Лаврентий Палыч со мной поделится. Если всё, то до свидания, товарищ Власик Вас проводит.

Сергей Петрович встал, попрощался и, в сопровождении Власика, вышел из столовой. В прихожей он осмотрел пломбу на портфеле, сорвал её, разложил свои вещи по карманам, взял папку, одел шляпу и, получив разрешающий кивок Власика, пошёл к машине.

Машина ждала там же, где он её и оставил – между двумя заборами. Расположились так же, как и по дороге сюда («Извините, нас обратно не повезут, мы должны вернуться с этой машиной»). Обратный путь занял минут двадцать, высадили их, по просьбе Крымова, около дома на Малой Лубянке. Ночь, как и все предыдущие, прошла спокойно. Несмотря на то, что легли поздно, Сергей Петрович, как обычно, проснулся за несколько минут до шести часов. Он не спеша сделал зарядку, посетил места общего пользования, разбудил Крымова и в половине восьмого они уже входили в столовую, где обнаружили Меньшова и Люсю, молча сидевших за столиком в ожидании, когда к ним подойдёт подавальщица. Люся опять была пунцовой и не поднимала глаз, а Игорь пытался её отвлечь каким-то разговором.

***

У молодой парочки ночь тоже прошла так же, как и предыдущая. С той только разницей, что Игорь зашёл в комнату, где постелили Люсе, сразу, как только закрылась дверь в комнату родителей. И вытираться трусами они не стали – Игорь принёс с собой чистое полотенце. А после второго раза ушёл в свою комнату. И утром Агафья Ивановна не пыталась их накормить, так как Игорь ещё с вечера предупредил её, что завтракать они будут в служебной столовой.

***

На завтрак все взяли тефтели рыбные с рисом, чай и овсяное печенье. Жаткин появился, когда они уже перешли к сладкому, мгновенно получил еду, быстро-быстро её съел и первым встал из-за стола, на ходу дожёвывая печенье. В комнате он сказал Крымову, чтобы они перебирались, наконец, в свою комнату. Крымов и Меньшов перенесли остававшийся стол вместе мс машинкой, а Сергей Петрович и Люся – секретные материалы из сейфа. После этого Жаткин сказал, чтобы они продолжали работать, а он пойдёт выяснит, снято ли усиление. Крымов поинтересовался у него, может ли он получить второй пистолет, на что Жаткин ответил, что постарается выяснить и это.