– Я злюсь, что наша стая больше не ладит, – говорит он, ни с кем не встречаясь взглядом. – И я жалею, что ничего не могу исправить, – он берет стакан и выпивает содержимое, слегка морщась от вкуса. Мой взгляд скользит дальше по столу.

– Эверт?

– Это чертовски глупо.

– Мне все равно. Говори.

Он закатывает глаза и устраивает шоу, скрещивая руки за головой и вытягивая ноги в ленивой манере.

– Хочешь знать, почему я злюсь? – бросает он вызов.

– Да.

Он показывает большим пальцем через плечо на Ронака.

– Потому что этот козел не послушал свою стаю. Он был так поглощен желанием найти себе самую благородную девку, что не замечал происходящего вокруг. Стая сильна, пока сильна ее связь, и это он все разрушил, не я. Когда он сказал мне отвалить и стал бегать за Дельшин, хотя знал, что она просто издевалась над нами. Он все равно выбрал ее, потому что не хотел терять лицо. Он бы обрек нас на целую жизнь чертовых страданий, если бы мы создали семью с ней, но ему было плевать. Связь стаи должна быть ближе братской. Мы должны принимать решения вместе, но он всегда пытается управлять кораблем сам, потому что он у нас благородных кровей. И посмотри, куда это нас привело. Из-за него нас изгнали на пять чертовых лет.

Он опустошает чашку, даже не потрудившись ответить на второй вопрос игры. Затем мой взгляд падает на Ронака. Он ни на кого не смотрит, просто сидит, уставившись в одну точку на столе. Я прокашливаюсь.

– Ты следующий, Не-Первый.

Он ничего не говорит, и я беспокоюсь, что он откажется участвовать и уйдет. Но, к моему удивлению, он наконец отвечает:

– Я зол на себя за то, что сделал. С Виессой. С Дельшин. С принцем. С моей стаей. Я злился на себя каждую секунду каждого дня в течение последних пяти лет. Я знаю, что наша стая распадается, и это моя вина. Мое чувство вины и злость съедают меня изнутри, и я уже давно не чувствовал ничего другого. Поэтому я могу лишь попытаться сохранить нам жизнь.

Тишина.

Клянусь, если бы прямо сейчас одно из моих перьев выпало и упало на пол, мы смогли бы это услышать, вот насколько тихо становится в комнате, как только Ронак произносит свое признание. Он осушает стакан, а затем идет за бочонком, снова наполняет бокал и выпивает его, пока мы наблюдаем за ним. Даже Эверт смотрит на него во все глаза.

Чувствуя, что необходимо вмешаться, я тянусь к бочонку и тоже наполняю свой стакан.

– Я злюсь на всех вас за то, что вы испортили свою связь стаи. И я ужасно злюсь из-за любых разговоров о том, чтобы разорвать вашу связь. Вы же семья. Я вижу это, даже когда вы хотите перегрызть друг другу глотки. Вы подходите друг другу. Вы понимаете друг друга. Не отказывайтесь от всего этого из-за нескольких ошибок и гулящей девушки-генфина, которая не видела, чего вы по-настоящему стоите. Докажите ей и этому свинье-принцу, что они не сломали вас. Простите друг друга и станьте той стаей, которой вам суждено быть, а затем отправьтесь на этот отбор и победите.

Я делаю медленные глотки, надеясь, что так алкоголь пойдет легче. Не помогает. Закончив кашлять, я говорю:

– Если вы этого не сделаете, то мне будет грустно, ведь мне придется всадить вам стрелы в задницы за то, что вы слишком глупы и упрямы, чтобы двигаться дальше. И поверьте тому, в кого попадала стрела, это не слишком приятно.

Эверт ухмыляется мне.

– Что, сначала ты была нашим домашним демоном, а теперь стала ангелом, который пытается нас спасти?

Я качаю головой, чувствуя, как алкоголь действует на меня.

– Нет. Я ваш Купидон, и я сделаю то, что умею лучше всего. Я вылечу ваши чертовы сердца.

Глава 24

Напоминание для глупого Купидона: когда пьешь алкоголь, останавливайся после первого стакана, потому что твой уровень устойчивости к алкоголю равен нулю.

Тебе не следует, ни при каких обстоятельствах, решать, что было бы неплохо посоревноваться с Эвертом в том, кто выпьет быстрее.

Тебе также не стоит залезать на стол, танцевать и петь песни из мира людей, слов которых ты не знаешь. Никому не нужно это видеть или слышать.

И нет, медовуха Эверта однозначно не вкуснее, когда выходит из тебя, чем в момент, когда попадала внутрь. Она даже хуже.

– Как ты себя чувствуешь, Чесака? Или мне стоит начать называть тебя Кишки? Ты достаточно их выблевала.

– Уходи, Третий, – ворчу я Эверту, лежа лицом в траве.

Понятия не имею, как я тут оказалась. Все стало расплывчатым прошлой ночью примерно в то время, когда я попыталась забраться на Ронака как на дерево, чтобы покачаться на его руке.

Эверт смеется и садится рядом со мной, протягивая бурдюк с водой.

– Выпей это, я добавил немного трав, которые помогут твоей голове.

От меня требуются серьезные усилия, чтобы сесть, и меня снова начинает мутить, но каким-то образом, несмотря на головокружение, мне удается попить воды.

– Хорошая девочка, – говорит Эверт, гладя меня по голове. – Знаешь, ты выглядишь довольно мило с похмелья.

– Ну а ты выглядишь довольно глупо.

Его ухмылка становится шире.

– Вот и твое очарование.

– Я ненавижу тебя.

Он цокает языком.

– А-а, не ври. Разве ты не помнишь, что сказала прошлой ночью? Ты сказала мне, что я, и я цитирую, твой «чертов любимчик, потому что я забавный, и у меня есть ямочки, которые ты хочешь облизать».

Я прищуриваюсь и стону.

– О не-е-ет.

– О да, – говорит он со своей противной ухмылкой. – Еще ты утверждала, что хотела бы поцеловать морщинки вокруг глаз Силреда. Понятия не имею, о чем ты говорила, но бедняга вспыхнул тремя оттенками красного.

Я обхватываю руками свою кружащуюся голову.

– Почему ты не остановил меня, чтобы я не позорилась? – говорю я, закрыв лицо ладонями.

– С чего бы мне это делать? Ты была ужасно смешной. Ты даже ущипнула Силреда за соски и сказала ему, что рада, что испортила его рубашку в куче отходов, чтобы все время пялиться на его грудь.

Я опускаю руки и недовольно смотрю на него.

– Ладно, теперь ты можешь заткнуться.

– О, и ты продолжила играть в свою игру с грязным бельем и призналась, что тебе жаль, что ты прокралась в комнату Ронака и наполнила его ботинки беличьими экскрементами, – добавляет Эверт, бросая на меня вопросительный взгляд. – Ты правда это