Шрифт:
Закладка:
Ничуть не смутившись, Мартина с достоинством ответила:
– Во-первых, многие начинали печататься в журналах. У меня еще все впереди. Во-вторых, у меня есть знакомые в одном мюнхенском издательстве. Не в этом, где работает твой Фукс, а в другом. Я намерена воспользоваться этими связями, чтобы добиться аудиенции с ним.
– Допустим. А что дальше? Ну поговорит он с тобой о твоем романе с подачи твоих знакомых, а потом скажет: «Извините, фрау Хайзе, но вынужден вам отказать. Сейчас не представляется возможным прочесть вашу рукопись». Кстати, что ты ему собираешься подсунуть?
– Историю, очень напоминающую ту, которая сейчас разыгрывается на наших глазах с известным тебе медальоном баронессы.
– Но она же еще не закончена. И не только на бумаге, но и в реальной жизни.
– Зато нам известны основополагающие факты этой истории. Поскольку, как ты верно заметил, он, скорее всего, откажется читать рукопись, я подсуну ему синопсис романа. Надеюсь, ты знаешь, что это такое?
– Не очень, Мартина. Больно заумное слово. Что-нибудь вроде аннотации?
– Сходство есть – и то и другое рассказывает о содержании книги. Но аннотация – очень короткое сообщение. Она имеет скорее рекламный характер – парочка-другая фактов из книги, для того чтобы привлечь читателя. Синопсис же подробно передает содержание всей книги. В нем можно указать те подробности, которых в аннотации обычно нет.
– Я понял, Мартина. Тем не менее синопсис – это все же краткое содержание книги…
– Вот именно – краткое. Можно уговорить его прочесть синопсис прямо в моем присутствии. Потом уже не важно, захочет ли он читать рукопись. Интересна его реакция на синопсис. Я напишу его так, чтобы твой Фукс, если он имеет отношение к медальону, почувствовал, что речь в романе идет о реальной истории, участником которой является он сам. Представляешь ту гамму чувств, которую я смогу прочесть на его лице, пока он будет читать. Думаю, он будет не в силах даже посмотреть мне в глаза.
Макс откинулся на спинку диванчика и сквозь смех воскликнул:
– Бредовая идея, Мартина!
Она спокойно ответила:
– Не более бредовая, чем твоя, которую ты упомянул на горе Рохусберг в связи с содержимым медальона. Помнишь нашу велосипедную прогулку?
– Отлично помню. Но я тебе не излагал содержание моей идеи. Так сказать, постеснялся.
– Это и говорит о ее бредовости.
– Железная логика, Мартина.
– Скорее женская логика, – уточнила она.
В комнате на некоторое время установилась тишина. Клубы табачного дыма медленно тянулись к приоткрытому окну, где, на миг «зацепившись» за оконную раму, исчезали куда-то в пространство Шиллерштрассе. Мартина приложила ладони к пылающему лицу, пытаясь успокоиться после интенсивной словесной баталии. Макс, как это часто у него случалось, ерошил свои пышные волосы, пытаясь оценить рациональность необычного предложения Мартины. И чем дольше он думал, тем больше убеждался, что идея Мартины не такая уж бредовая, хотя, пожалуй, вероятность ее реализации крайне мала. Он взглянул на Мартину и, еще будучи не в силах изменить прежний тон на вполне серьезный, заговорил:
– Итак, Мартина, ты намерена провести психологическую атаку на нового фигуранта нашего дела. Решила поменять род занятий – из писательницы превратиться в психолога…
Она недолго раздумывала, чтобы ответить:
– Во-первых, писатель всегда в какой-то степени психолог. Вся человеческая жизнь состоит из психологических атак друг на друга. И, слава богу, только когда эти атаки не заканчиваются чьей-то победой, одна из сторон переходит к активным силовым действиям. Даже маленький ребенок начинает колотить своими ручонками мать, если она не поддалась на его громкую истерику и не купила ему то, что он внезапно возжелал. Я наблюдала, Максик, такие сцены… Во-вторых, да, намерена… При условии, что моим друзьям удастся организовать для меня эту встречу, а мой шеф, который несколько минут назад назвал идею бредовой, оплатит командировочные расходы. Как тебе должно быть известно, журнал выплачивает мне мизерные гонорары.
Макс, решив не касаться на этот раз философской части высказывания молодой женщины, наконец полностью избавился от дурашливого тона и серьезно сказал:
– Кстати, Мартина, ты помнишь, что я работаю для твоей подруги Гизелы совершенно бескорыстно. Мы не заключали никакого контракта. А я ведь по-прежнему должен платить и за офис, и за комнатенку у фрау Гертнер…
– Максик, если доведешь дело до конца, Гизела не останется в долгу. Тем более что дело пахнет деньгами. Ты только посмотри, что происходит, – одно убийство следует за другим.
Макс вспомнил о своей личной бредовой идее, которая никоим образом не исключала денежную составляющую, и ответил:
– Очень на это надеюсь, Мартина. Будут тебе командировочные. Когда я узнаю о твоем решении?
– Надеюсь, скоро. Я тебе позвоню. А сейчас отвези меня домой, где я буду думать, как сохранить твое лицо и не уронить твой престиж в глазах инспектора Ниммера.
Курт Зибер сидел на высоком барном стуле, положив локти на барную стойку. Он был прилично пьян, и голова его, периодически теряя способность держаться вертикально, вдруг резко падала вниз, ударяясь лбом о сжатые кулаки Курта, после чего он с трудом возвращал ее в прежнее положение. Некоторое время он мутным взглядом смотрел на бармена Дитмара и мычал. Затем все повторялось сначала.
Дитмар был хозяином бара и одновременно в целях экономии на зарплате бармена сам исполнял его обязанности. Когда ему нужно было отлучиться, за стойку становилась его гражданская жена Изольда.
Бар Дитмара ничем не отличался от множества других. Во всех лилось и пилось одно и то же. Но если чем-то и отличался один бар от другого, то кругом завсегдатаев: в каждом баре круг постоянных клиентов был свой. Клиентами Дитмара были парни и девицы, хотя бы раз в жизни имевшие проблемы с законом. Здесь они делились воспоминаниями о прошлой жизни и обсуждали дела и делишки нынешней. Никто из них не желал вновь очутиться там, где пришлось побывать когда-то, но в то же время ни один из них не мог с уверенностью заявить, что больше ему тюрьма не грозит. Здесь можно было услышать все новости из их криминального мира, из намеков, полуфраз и многозначительных взглядов получить нужную информацию. Дитмар не лез в их дела, его больше интересовал денежный поток, порой щедро изливавшийся на него со стороны подвыпивших клиентов. Тем не менее непроизвольно он был в курсе кое-каких дел своих клиентов.
Из подсобки вышла Изольда и, посмотрев на продолжавшего клевать носом Курта, сказала:
– Дитмар, разобрался бы ты с парнем. Когда он успел так набраться? Три дня на свободе – и снова готов отправиться туда, откуда недавно прибыл.
– Изольда, ты же знаешь, что у него несчастье. В автокатастрофе погиб его старший брат. Он тоже когда-то бывал в нашем заведении.
