возможности видеть глаза своего любимого мужчины, я тем не менее чувствовала его взгляд до мельчайших нюансов. Возможно, там была ярость и желание хорошенько меня отшлепать, но впервые это все было продиктовано исключительно заботой Кемаля обо мне, а не его желанием насытить свою тьму.

Аль Мактум с сопровождающим остановились напротив нас. Но почему-то вопреки моим ожиданиям Кемаль обратился к Кире.

— Шейха Аль-Махаби, мое почтение. И приношу извинения за то, что вам пришлось пережить на территории моего эмирата.

— Шейх Аль Мактум, — скрывая разочарование и панику, поклонилась в ответ Кира. — К счастью, все уже позади. И я надеюсь, вы отвезете меня домой, вместе с Газаль бин Зареми, которую давно считают пропавшей без вести. Верно?

— Верно, шейха. Я поэтому здесь. Я дал клятву эмиру Аль Махаби и исполняю свой долг.

— Сам Висам… почему он не с вами?

Голос Киры дрогнул. Кемаль помедлил с ответом.

— Ваш супруг получил тяжелые ранения. Но опасность уже миновала.

И тут я увидела Киру такой, какой ее, возможно, ни разу не видел мой брат. Губы задрожали, надменная маска покинула точеное лицо. Она открыла рот, пытаясь что-то сказать, но не успела. Кемаль едва успел подхватить на руки потерявшую сознание шейху.

Глава 21

Киру усадили в автомобиль, принесли воды. Обморок оказался недолгим, к счастью. Она засыпала Кемаля вопросами и, получив ответ, просияла. А затем попросила телефон. Его шейх дал ей без раздумий.

Я же не находила в себе сил сдвинуться с места. Краем уха слышала разговор Киры с, как понимала, Висамом, но смысл ускользал от пылающего сознания. Кемаль подошел ко мне.

Перехватило дыхание. Планета как будто стала незнакомой, чужой, ушла из-под ног, придавив плечи тяжестью чуждой гравитации.

Мы смотрели друг дугу в глаза. Долго, пристально, словно не было спецоперации по захвату и криков бойцов, ослепляющего света, недавно пережитого шока. Ничего. Только мы вдвоем. Недосказанность таяла между нами, наполняя сердце светом. Одним на двоих. В равной степени.

— Ничего пояснить не хочешь? — голос Кемаля прозвучал сухо, но в то же время дрожал, выдавая истинные чувства. Шейху чуждых земель уже не удавалось скрыть от меня всей той бури, что происходила в его душе.

— У меня… не было выхода, — оправдания не были моей сильной стороной, да и пояснить мотивы своего побега я затруднялась.

Что там Кемаль, я боялась ответить на этот вопрос даже себе.

— Разве? Ты пыталась убежать, потому что у тебя не было выхода?

— Я должна была… — голова кружилась еще сильнее от его близости, сердце стучало, отбивая ритм вспышками страсти.

— Сюда, полагаю? В руки моей так называемой отбитой сестрицы?

— Нет… — я сглотнула, желая лишь одного — чтобы прекратилась пытка словами и Кемаль наконец-то заключил меня в свои долгожданные объятия. — В свой эмират.

— В свой эмират, — передразнил меня Кемаль, делая шаг вперед. — И почему в этот раз тебе не помогла твоя математика? Потому, что ты не умеешь разбираться в людях?

— Я должна была попробовать. Ты не понимаешь…

Голос сбился. Я так и не смогла сказать ему то, что было на сердце уже давно. Да и услышал бы он меня сейчас?

Длинные пальцы легли на мой подбородок, сжали, приподнимая хозяйским жестом, а по моему телу прошла яркая, будоражащая волна, выбив испарину по спине.

Глаза Кемаля и его губы были так близко. Как и его сердце, чье биение я ощущала, борясь с искушением накрыть ладонью.

— Не от этого? — яростно сминая мои уста подушечкой большого пальца и продолжая удерживать за подбородок, требовательно спросил он. — Не от этого ли ты так пыталась сбежать, роза пустыни?

А затем, не замечая ничего — ни Киры, ни снующих по оазису бойцов, ни армию Мадины, которую спецназ уже уложил лицом в песок во главе с хозяйкой, — яростно накрыл мои губы своими, продолжая удерживать за подбородок.

Весь мир, да что там, целая вселенная обрушилась на меня. Впервые я видела ее первозданную красоту и сияющие звезды, а не сухие числа и формулы, как это было ранее. Язык Кемаля атаковал, не позволяя вдохнуть глубокой грудью. Чтобы устоять на ногах и немного сгладить его яростную, иссушающую, почти бесконтрольную страсть, обняла его, поглаживая затылок. Как будто забирая боль от возможной потери, с которой он сам, как и я, до сих пор не справился.

Все ожидали вердикта шейха, а мы целовались, как два влюбленных подростка, при свете прожекторов вертолета. Как нам еще не хлопали — видимо, с субординацией было строго. И все равно, я не прервала бы этого поцелуя ни за какие сокровища мира.

— Шайтан, что я делаю… У тебя шок… — Кемаль разорвал наш поцелуй, мой протестующий стон потонул в его губах. — Жди в машине. Сейчас мои люди отвезут тебя домой.

— Во дворец? — то ли с вызовом, то ли с надеждой спросила я.

Аль Мактум шумно выдохнул. Я по-прежнему не могла рассмотреть его выражение лица, но чувствовала, что решение было одним из самых тяжелых в его жизни.

— Нет. Ты возвращаешься домой. К родным и… к своему мужу.

Этот было похоже на удар. Удар десятка камней и плети одновременно. Я даже вздрогнула, с трудом не охнув и не вложив в этот стон всю свою боль и разочарование.

А шейх развернулся и направился к захваченным пленным. Я смотрела ему вслед, сгорая от желания окрикнуть, вернуть любой ценой. Но понимала, что это бесполезно, оттого даже не пыталась.

Сопровождающий Кемаля накинул мне на плечи плед и передал термос с горячим кофе. А я стояла, не в силах сдвинуться с места, понимая, что слезы снова текут по щекам, а на губах застыло имя любимого человека. И нечему и никому его уже не стереть.

— Газаль, пойдем, — на мое плечо легла ладонь Киры. — Это пройдет. Главное, что мы возвращаемся домой…

Ей легко было говорить. Она возвращалась в объятия моего брата, сгорая от предвкушения и счастья. А я… я возвращалась в пустоту. Только мысли о Кемале на какое-то время станут моей отдушиной, но скорее всего, так же быстро растворятся в рутине потерянных дней и попыток сделать вид, что все хорошо.

В попытках говорить родным, что я счастлива вернуться. В попытках увидеть черты Кемаля в Далиле. Одно я знала точно — выполню единственную просьбу Мадины. Никто не узнает, что мое похищение организовал Кемаль Аль Мактум. Я расскажу о нем как о том, кто меня спас и привез домой, и никак иначе…

— Все