— Недавно, недавно, — радостно закивал вождь, довольный тем, что страшные гости так быстро решили покинуть деревню.

— Но если ты нас обманул, вождь, — погрозил пальцем командир спецгруппы. — Мы сюда вернемся…

— Нет, нет, — замахал руками Вотамолас. — Все живы. Да у нас и своей еды хватает. Зачем же богоподобных кушать?

Через минуту вездеход аккуратно обогнул деревню мармуков, выехал на берег реки и плавно вошел в нее. Огромная машина подняла такую волну, что вода хлынула на берег и достала до ближайших домов. Вотамолас со своей свитой смотрел, как бронированное чудовище в одно мгновение перегородило реку, и со священным трепетом пробормотал:

— Это же надо, такую колесницу построить! Если бы у меня была такая железная крепость, я бы завоевал не только все соседние племена, но и все земли, какие только есть.

Проводив завистливым взглядом небесную колесницу, Вотамолас распорядился, чтобы жители деревни продолжили пляски, а сам, расстроенный, удалился в свою хижину.

А тем временем вездеход без всяких помех шел прямо по руслу реки, разгоняя воду в разные стороны. Волны полутораметровой высоты заливали берега. Почти вся команда спасателей выбралась на бронированную крышу, и только Павел Васильевич с Васичем остались внутри зализывать раны.

Через полтора часа езды по воде наблюдатели спецгруппы увидели вначале дым от костра, а затем и временный лагерь ученых. Бедные робинзоны с радостными криками бросились в воду, но их тут же большой волной вышвырнуло обратно на берег.

— Где капитан и его команда? — перекрывая рев двигателей, спросил Зайцев у бородача, который каким-то чудом сумел удержаться в воде.

— Они проплыли на плоту мимо каких-нибудь полчаса назад, — крикнул в ответ ученый.

— Полный вперед! — скомандовал командир спецгруппы, и вездеход рванулся дальше, оставив испуганных и разочарованных ученых в полном недоумении. До нитки промокшие робинзоны метались по берегу, тянули к вездеходу руки и кричали:

— А мы-то?! С нами-то что будет?!

— С вами все будет хорошо, — напоследок крикнул им Зайцев. — Сворачивайте свои юрты и ждите.

Капитана и его команду наблюдатели увидели издалека. Те держались мелководья, опасаясь заходить в лес, в котором могли встретиться с крупными хищниками. Впереди, приплясывая от радости, бежал штурман Вася. За ним, сохраняя капитанское достоинство, шел Эдуард Вачаганович с мимикром на руках. Фуго, не помня себя от счастья, что их наконец спасли, заорал:

— Ур-ра! Наши пришли!

— Нет, чтобы я еще когда связался с этими мимикрами, Гомейза[26] им в глотку… — поморщившись, проговорил капитан и словно мячик бросил Фуго в воду. — Иди поплавай. А то расселся на руках, будто болонка какая.

За капитаном брел Алеша, который, увидев вездеход, воспрянул духом и тоже бросился к машине. И замыкал шествие Николай. Лицо у него было угрюмое, словно грозовая туча, а на душе у механика скребли большие, ростом с медведя, кошки.

Вездеход остановился в нескольких десятках метров от Васи. В честь такого события на крышу вылезли и Павел Васильевич с Васичем. Помощник капитана кисло улыбался, чесал болящую шею и помахивал спасенным рукой. Васич пытался изобразить на лице радость, но его так перекосило, что этой гримасой можно было скорее напугать.

Команда капитана еще долго кувыркалась в воде. Огромной волной, поднятой вездеходом, Фуго чуть не унесло на середину реки, но Николай вовремя успел поймать мимикра.

— Все-таки капитан наш большой грубиян, — обиженно проговорил Фуго, поудобнее устраиваясь на руках у механика.

— Капитан наш — отличный мужик, — вздохнув, ответил ему Николай.

— Да? — противным голосом проговорил мимикр. — А как он меня швырнул в воду? Был бы я покрупнее телом, я бы ему сказал пару ласковых…

— Ну иди, скажи, — проговорил Николай и швырнул Фуго поближе к вездеходу.

— Бандиты, а не космоплаватели! — прежде чем погрузиться в воду, успел крикнуть мимикр.

Алеша вскарабкался на крышу вездехода и не поздоровавшись спросил:

— Кто здесь командир?

— Я командир, — изучающе глядя на мальчика сверху вниз, ответил Зайцев.

— Там мой друг, Цицерон, — волнуясь, проговорил Алеша, указывая вниз по реке. — Он утонул. Его надо обязательно достать.

— Кто такой Цицерон? — обеспокоенно спросил командир спецгруппы у Павла Васильевича.

— A-а, — махнул рукой помощник капитана. — Металлолом. Старый грузовой робот. Болтун каких мало. Поэтому и назвали Цицероном.

— Его надо спасти, — испугавшись, что его не послушают, настойчиво проговорил Алеша. — Я очень прошу вас. Если вы его не вытащите, я убегу… Я останусь здесь. Мы вам заплатим… Папа вам заплатит на Земле.

— Не говори ерунды, парень, — спокойно ответил Зайцев. — Показывай, где утонул твой друг. — Командир спецгруппы обернулся и крикнул в люк: — Эй, ребята, приготовьте трос и лебедку. Один из команды отдыхает на дне. Будем доставать.

Эпилог

Обратно возвращались той же дорогой. Против течения вездеход шел куда медленнее, и за несколько часов пути ученые и члены команды «Виктория» успели рассказать друг другу о всех своих злоключениях. И только Алеша не принимал участия в общем разговоре. Он сидел рядом с Цицероном, смотрел на его потухший фотоэлемент и думал о том, увидит ли когда-нибудь еще своего железного друга живым.

Со спецгруппой прощались долго. Каждый норовил пожать всем спасателям руку по нескольку раз и пожелать столько всего, что пережить все это в течение одной жизни казалось невозможным. Спасатели терпеливо позволяли тискать свои ладони, снисходительно улыбались и на все приглашения погостить отвечали примерно одинаково: «Приедем. Это уж как водится. Обязательно приедем».

Конец затянувшемуся прощанию положил командир спецгруппы.

— Капитан, твои люди мне ребят испортят. Смотри, двое уже носами шмыгают, — усмехаясь, сказал Зайцев. Затем он взглянул на Даринду и добавил: — Нас ждут. Может быть, именно в этот момент кто-нибудь гибнет в зубах хищного зверя.

Когда грузились на корабль, всем было немножко грустно покидать Зеленую планету. И даже Фуго, прежде чем скрыться за дверью, на минуту остановился, чтобы бросить последний взгляд на зеленое море джунглей и потемневшее синее небо.

— Да, красиво, — остановившись рядом, сказал бородатый ученый. — Я прожил здесь больше года, но до сих пор не перестаю восхищаться этой планетой.

— Это все лирика, — проходя мимо, проворчал Эдуард Вачаганович. — Долго не стойте. Через полчаса отправляемся.

— А кстати, вы знаете, как звучит на местном языке