В результате, подумав-подумав я шарахнул продукт перегонки в свежесброженный тодди. Как итог — напиток вышел довольно-таки крепкий, но не такой противный. А за счёт высокого содержания спирта, он ещё и храниться должен куда дольше обычного тодди.

— Скат! — долетело мне в спину.

Я обернулся, придерживаясь за пальму.

— Это, — он приподнял бамбуковую ёмкость, — только мне. Никому. Ни старейшинам, ни родне. Ни вождю. Запомни.

И сказано это было таким тоном, что отшучиваться или, тем паче, перечить, не захотелось вовсе.

А всё-таки тут, время от времени, балуют себя крепкими напитками! Видимо на одном из островов набрели на метод дистилляции… Ну и ладно… Во-первых, судя по всему, креплёный тодди не имеет хождения. Может — ухмыльнулся я во весь рот — как говорится: «Тильки для сэ́бэ»? Не важно… Во-вторых… Ик… Шаман с крепкой алкашкой знаком, и отнёсся благосклонно… Ик. Значит, я смогу с ним наладить бартер…

Эх, жаль только, он хочет наложить лапу, на мою маленькую самогонную мастерскую… Ик… И запретил барыжить спиртным… Ик… А то я бы… я бы… Ик…

И мой организм, молодой и, что называется, не испорченный, вывернуло в рвотном позыве!

В последний момент я успел развернуться к одной из пальм, опереться о качающийся ствол и сложился пополам.

В желудке было почти пусто, сегодня с утра там побывали лишь бананы, так выручавшие нас с Каналоа в дни непогоды. Поэтому рвало меня в основном желчным соком.

Фу-у-ух… проблевавшись я, наконец, разогнулся. Утёр выступившую на лбу испарину. Побаливал пресс, но голова слегка прочистилась. Да уж! И выпил то всего ничего, а такая реакция! Продышался влажным, прохладным воздухом…

Так. У меня же было ещё одно дельце!

Вообще-то, я собирался наведаться в один из домов в деревне перед самым закатом, но теперь эта идея мне не казалась здравой. Ну чего я потом буду тащиться на другую часть острова по темноте? Да ещё и в такую непогоду? И вообще, кто мне что скажет в деревне? Я что, вновь разыскиваемый изгой, за голову которого дают целую жемчужину? И сам же пожал плечами — да вроде нет.

Тогда и нефиг загоняться, пойду сейчас!

Часть 3

Глава 20 Ультиматум Ата

После того, как меня вывернуло выпитым, стало полегче, даже голова прояснилась. Ну, точно — желудок избавился от токсичного, с его точки зрения содержимого.

Так, где там знакомый домик?

Слава богу, не надо теперь к нему ночью прокрадываться, можно вот так днём подойти…

— Гляди, вот он!

— Где⁈ А, точно!

— Стой!

Наверно, не будь я под воздействием собственноручно произведённого алкоголя, я бы среагировал даже не на первый окрик, а на первый косой взгляд проходивших невдалеке воинов. Что бы делал — рванул или нет — не знаю, по обстоятельствам. А так меня «приняли» как последнего идиота, я даже не сообразил, что речь идёт обо мне, и встал столбом, лишь увидев перед глазами острие копья.

Чёрт.

Рука рефлекторно дёрнулась к наголенным ножнам, но остатков здравого смысла хватило не усугублять.

— Чё хотели, военные?

Два воина переглянулись, как мне показалось — в замешательстве. Одного из них, здоровенного детину с тремя «трофеями» на шее я уже встречал, а второго, совсем пацана, видел впервые — судя по отсутствию на шее ожерелья, это был ещё один новичок.

— Пойдём, — наконец вымолвил тот, который постарше, — тебя хотят видеть старшие.

Прям дежавю какое-то! Крыльцо дома вождя. На крыльце Ата, рядом с крыльцом Ману и ещё трое «военных». Плюс те двое, что привели меня.

На площади малолюдно — на крыльце ещё одного дома любопытствующая рожа, ещё парочку я засёк в одном из проходов, и всё. Понятно, погода к прогулкам не располагала: ветрено, пасмурно, хоть дождя нет.

— Отощал, — хмыкнул Ата, критично оглядев меня с ног до головы.

Меня, что называется — отпустило. До последнего подозревал какую-то пакость на свою голову, но, судя по настроению отца войны, ничего страшного не грозило.

— Ну как жизнь вольная? — в голосе Ата чувствовалась неприкрытая насмешка. — Не надоело ещё?

Что «не надоело», он не уточнял, поэтому я лишь пожал плечами:

— Нет, — хмыкнул в ответ.

— То место, где ты раньше прятался, море смыло, я посылал людей проверить. В деревне тебя тоже не видели. Где живёшь?

— В лесу, — развёл я руками.

Ата и Ману переглянулись, у Ата в глазах мелькнуло удивление. Затем его сменил скептицизм. Ни слова не говоря он коротко кивнул Ману на меня.

Правая рука так же взглядом отдал приказ старшему из моего «конвоя», и тот, не церемонясь, подтолкнул меня поближе к заместителю местного министра обороны.

— Похоже, не врёт, — кинул он главе касты, осмотрев меня критически, — грязный, тощий, — показал глазами на царапины от коралла, выглядывающие из-под примотанных, уже пожухших листьев, — ободранный весь. И дымом пропах.

Я удивился — тут все дома топятся «по чёрному». Разве остальные пахнут лучше? А то, что грязный, так попробуй по лесу туда-сюда потаскаться. И я что-то не замечал, чтоб тот же Фефуй мылся. А я, нет-нет, да ныряю, так что должен быть чище.

Тут на крыльцо наконец-то вышел вождь, окинул удивлённым взглядом стоящих подле дома, на миг задержав взгляд на мне, и повернулся вопросительно к отцу войны.

— Я говорил… — словно напоминая о чём-то, что уже обсуждалось, негромко сказал Ата. — Третьего дня. Приходили от земляных, — при этом он ещё и поморщился. — Жаловались… Вот на этого, — он кивком показал на меня.

— Ну? — удивился вождь.

— Просили защиты, — словно извиняясь, пожал плечами отец войны.

— Он убил кого? — не поворачиваясь, кинул вождь, но то, что речь шла обо мне было и так ясно.

— Нет. Даже не покалечил.

— Так что ж?..

— Их старейшина просил напомнить, что Скат должен своим братьям.

Тут не только вождь наморщил лоб, тут и я озадачился: это с какого ещё? Но Ата напомнил:

— Скат побил братьев, один из них даже работать не мог…

А-а-а-а! Блин… А я-то и забыл за всеми перипетиями!

Вождь наконец соизволил обратить внимание на меня. Но спросил совсем не то, чего