не исчезла. Попробовал прислушаться, и не услышал ничего кроме собственного тяжёлого дыхания. Он лежал на спине, попытался встать, но тело его не слушалось. Он был привязан. Пытаясь высвободиться, Дэвид начал дёргаться и вертеться, но всё было бесполезно. Сверху его озаряет яркий свет, он морщиться и, дав своим глазам время привыкнуть, оглядывается по сторонам. Небольшое пространство вокруг него было освещено, остальное же помещение так и осталось покрыто мраком. Но Дэвид всё равно узнал эту комнату. Он уже был здесь. Именно здесь они нашли Гэнди. Дэвид был привязан ремнями к зубоврачебному креслу, а по левую сторону от него находился тот самый железный передвижной столик, с ножами и пилами.

Зарычав от усилий, Дэвид снова начал пытаться высвободиться. Кресло под ним ходило из стороны в сторону, и он закричал:

— Стас! Элен!

— Их здесь нет, — ответил ему электронный голос из темноты.

Замерев, Дэвид посмотрел в сторону голоса:

— Кто ты?

— А ты ещё не понял? — из мрака вышел человек в мантии, с маской, полностью закрывающей его лицо. Он подошёл к Дэвиду. — Я Создатель.

— Что ты сделал с остальными?

— Это так на тебя похоже, Дэвид. Всё беспокоишься о других. А о себе совсем не думаешь, — Создатель подошёл к столику с ножами и взял один в левую руку. — Разве тебе не интересно, почему вы все здесь оказались?

— Я и так это знаю, — невольно поглядывая на нож, ответил Дэвид. — Потому, что ты псих. Нет никакого ответа. Тебе просто нравиться манипулировать людьми, смотреть за тем как они становятся подобием животных, как они убивают друг друга, и тебе нравиться самому убивать. Правда, не знаю, что из этого тебе нравиться больше.

— Ты ошибаешься, я ненавижу это. Ненавижу смотреть, как люди превращаются в монстров.

— Тогда зачем ты это делаешь?

— Потому что у меня нет выбора. Кто-то обязан это делать.

— Но почему?

— Чтобы сделать мир лучше.

— Лучше?! Как мир может стать лучше, когда ты заставляешь нас убивать друг друга за еду?!

— Я вас не заставляю. Я даю вам выбор.

— Умереть или убить?

— Именно! Главный вопрос искусственно навязанной нам морали: правильно ли убить другого человека, чтобы суметь выжить самому? Или нужно погибнуть самому, чтобы дать жить другому? Это и определяет истинную сущность человека. Всё просто.

— Это бессмыслица.

— Мне жаль, что ты так думаешь. Но надеюсь, ты поменяешь своё отношение к происходящему здесь.

— Так значит это ложь?

— Что именно?

— Ты не один из нас, и если мы тебя убьём, мы не попадём домой.

— Это, как раз, правда, — Дэвид услышал улыбку в его электронном голосе. — Мне нравиться наблюдать за всем изнутри, быть частью ваших переживаний, домыслов, действий, планов. И если вы убьёте меня, то вы вернётесь домой. Потому, что я провалю своё задание и всё, над чем я работал уже не будет иметь смысла. Вы будете вольны уйти.

— Уйти? Куда?

— Как ты когда-то сказал Дэвид: «Если мы сюда как-то попали, значит, отсюда есть и выход». И ты прав, выход есть. Он не самый приятный, но он есть. Но не спеши радоваться, потому, что вы не сможете меня убить. Никому этого не удавалось. И вы тоже в этом не преуспеете.

— Я знаю кто ты.

— Интересно послушать.

— Ты Ричард.

Создатель молча поднял нож и вонзил его Дэвиду в левую кисть. От боли у Дэвида помутнело в глазах, и он закричал, едва слыша свой голос. Взяв со стола другой нож, Создатель положил руки за спину, и обошёл кресло у ног Дэвида:

— Интересная догадка, — сказал он. — Но не верная. Хочешь попытаться ещё раз?

Пытаясь абстрагироваться от боли, Дэвид вспомнил разговор с Ричардом, о самом незаметном из них, но принимающим участие во всём, что они делают, он сосредоточил взгляд на Создателе и прохрипел:

— Теренс.

— Интересно, — казалось, Создатель был застан врасплох. — Интересно, что ты называешь только мужские имена, — он всадил нож ему в правую кисть.

Дэвиду казалось, что от боли он сейчас снова потеряет сознание. Его сердце начало учащённо биться и каждый удар, нестерпимой болью отдавался в свежих ранах.

Создатель взял третий нож и встал у Дэвида над головой:

— Третий и последний шанс, Дэвид. Если ты назовёшь правильное имя, я тебя отпущу, если нет, вскрою твоё горло, так же как я вскрыл нежную шейку Хлои.

Долгое время изо рта Дэвида не было слышно ничего, кроме мычания от боли. Его сотрясала дрожь и от этого лезвия ножей, воткнутые ему в кисти, разрезали раны всё больше.

— Давай Дэвид, ты же знаешь.

— Не знаю, — трясущимися губами промычал Дэвид.

— Не знаешь? Или не хочешь мне сказать?

— Не знаю.

— Дэвид, Дэвид… Чёрт! — Создатель воткнул лезвие ножа совсем рядом с головой Дэвида, оцарапав его щёку. — Ты что поверил в то, что я тебя убью? — до Дэвида донёсся электронный смех. — Если бы я хотел, то сделал бы это ещё в лабиринте, когда ты увидел мою маленькую секретную комнату. И я бы это сделал, если бы вместо тебя, был кто-то другой. Но ты мне нужен, Дэвид. Я тебя не трону.

— Зачем я нужен тебе?

— Потому что ты удивительный персонаж. Ты так печёшься о других, а на самом деле хуже их всех. Потому что прикрываешься своей липовой праведностью. Ты ведь узнал это кафе? Не мог не узнать, — отмахнулся Создатель. — Моя идея. Всё это специально для тебя. Надеюсь, ты оценил всю иронию. Ведь выходит, что мы с тобой ничем не отличаемся. Ты убил людей в кафе. Я убил людей в кафе. Мы оба убийцы. Только ты ещё пытаешься это отрицать, — он склонился над Дэвидом. — Как всё это произошло? Расскажи мне. Ты наслаждался этим?

Они сгорали заживо

— Я не хотел.

— Но ты сделал это.

— Меня заставили.

— Но ты смотрел, как они умирают, и ничего не сделал. А после этого жил себе тихо и мирно, снимал просторную комнату, работал в популярной сети супермаркетов, флиртовал с миловидными механическими девушками. Ты жил, Дэвид. А они нет. И не было, похоже, чтобы тебя это сильно волновало.

— Это убивало меня.

— Но не убило, ведь так? — Создатель схватил Дэвида за волосы, приблизил к нему свою маску и вырвал нож, ещё больше разрезав его щёку.

Дэвид почувствовал, как горячая кровь стекает вниз по его шее.

— Ты бы мог быть мной, — Создатель присел рядом с ним. — Мог бы выполнять эту работу. Тебе надо лишь признаться в том, что ты убийца и что сделал это, потому что сам этого хотел.

— Я не хочу