— Это вы не пробовали. Раз поете и любите петь — сможете. Хоть одну, а сочините, только надо захотеть.

— А ты вот пробовал?

— Не пробовал, но если появится желание… — Он строго посмотрел на Ивана Матвеевича, показывая этим взглядом, что не разделяет его веселья. — Вы, наверно, слышали, что есть такие машины… Они стихи и песни сочинять могут.

— Ну, те, что они сочиняют, пусть сами и поют, — опять ухмыльнулся Митрошин. — Ты мне не ответил, что делать нам, неталантливым, среди вас. Ладно, я свою жизнь прожил и как-нибудь докопчу белый свет. А вот попадут мои парни из бригады в вашу компанию, а вы и умные разговоры, и стихи, и свои песни, — что ж, им, серым и талантом не меченным, горькую пить, и все?

— Иван Матвеевич, — улыбнулся Буров, — не притворяйтесь казанской сиротой. Я вас знаю. Я еще вот таким был, а мне отец про вас уши прожужжал…

— Ты мне зубы не заговаривай, отвечай, если спрашивают!

— Извольте, — пожал плечами Стась. — Абсолютно неталантливых людей нет, кроме, конечно, дебилов. У любого человека, если он не лентяй…

— Ага, — прервал Митрошин, — если не лентяй. Запомнили! — И он загнул палец на своей темной, похожей на комель, руке.

— Если он не лентяй, — повторил Стась, — обязательно проявится его призвание, которое называют талантом. Обязательно. И еще одно обстоятельство: людям надо искать призвание. Одни его находят сразу, другие ищут долго.

— А третьи не находят совсем, — вставил Митрошин. — Сколько угодно таких…

— Вот этих ошибочно и называют неталантливыми, — подхватил Стась. — А они просто лентяи, не захотели искать…

— А какая мне разница, как меня будут называть, — уселся поудобнее на диване Митрошин. — Мне все равно плохо, а тебе хорошо. Ты все можешь, а я ничего.

Старик начинал свою излюбленную игру, которую все, кто хорошо знал Митрошина, называли «кошки-мышки». В ней он всегда был кошка, а его собеседник — мышка. Стась не знал этой игры и ринулся в спор.

— Как это: я все, а вы ничего?

— А вот так. Ты, как по асфальту, катишь по своей жизни. Тебе дорогу вымостили родители. Детсад, школа, институт. Мать, отец — интеллигенты, большие деньги зарабатывают, квартира хорошая, поесть-попить вдоволь, обут-одет, нос в табаке, в семье лад — учись, не ленись. Так? — И сам тут же ответил: — Так! — Загнул еще один палец. — А моя жизнь идет по ухабам. Отец работает, ну, скажем, слесарем.

— В ЖЭКе, — съязвил Буров.

— Можно и не в ЖЭКе, а в моей бригаде. Работа тяжелая. В театр или в кино после нее не тянет. Лучше дома телевизор посмотреть да еще и выпить с устатку…

— А потом спуститься во двор и забить «козла», — не выдержал Буров. — Дядя Иван Матвеевич, мы же не про это…

— Ты слушай, слушай. Про это. Как раз про то самое. Пришел мой отец, скажем, выпивши. Дома скандал. Собирались мне пальто купить, а папаша… Вот уже мои ухабы и начинаются, а ты по асфальту катишь. Я кое-как десятилетку домучил, а то только восемь, и туда же, на завод, или как ты говоришь, в ЖЭК. А ты прямехонько в институт, да еще не в какой-нибудь, а в московский, в МГУ или Бауманский…

— Ну, зачем же вы так?

— Погоди, дослушай. Другой вариант. Я, несмотря ни на что, хорошо учусь в школе и хочу вместе с тобою поступить в институт. Твои родители смекают: учимся мы с тобой одинаково, а может быть, я еще и лучше тебя. Что они делают? Уже с девятого класса нанимают репетиторов. По пятерке, а то и десятке за урок. А у моих родителей таких дурных денег нет. Мы опять с тобою в разных весовых категориях, а нас на один ринг вывели. Видишь? — Иван Матвеевич, хитро сощурив насмешливые глаза, загнул третий палец.

— Стойте! — еле вставил слово Стась. — Стойте! Вы все запутали. При чем тут — ваш отец пьет, а мой не пьет? Может быть и наоборот: интеллигент пьет, а рабочий нет. И что из этого?

— Погоди…

— Нет, — распалился Буров, — я вас слушал, теперь послушайте меня.

В комнату вошли Вита и Алексей. Они домыли всю посуду на кухне и теперь стали собирать раздвижной стол и, как сказала Вита, «наводить марафет» в комнате.

— Вы рабочий! — не давал опомниться Митрошину Буров. — А дети у вас кто? Одна врач, а другая техникум окончила. Кто они? Интеллигенты? Интеллигенты в первом поколении, как и мои родители.

— Ну вот, — попытался вернуть инициативу Иван Матвеевич. — Пошла писать губерния: интеллигент производит интеллигента…

— Прежде чем спорить, — вмешалась в разговор Вита, — уточняют значение терминов. Что такое в наше время интеллигент? Чисто ли профессиональное это понятие? Врач, учитель, инженер — интеллигент, а слесарь, экскаваторщик, водитель троллейбуса — рабочий. Так это или нет?

— Думаю, что нет, — поспешил ответить Стась. — Понятие «интеллигент» теперь все больше отрывается от профессии и становится определением внутреннего содержания человека. А сколько у нас интеллигентных рабочих и неинтеллигентных инженеров!

— Вы бросьте меня путать ловкими словечками, — запротестовал Иван Матвеевич. — Вы лучше скажите, кто будет у станков, если все на инженеров выучатся?

— А инженеры и будут стоять, — спокойно отозвался Алексей. — Только не у станков, а у автоматических поточных линий.

— Это опять теория, — сказал Иван Матвеевич, — а практика такова: у нас маленький завод, всего шесть тысяч, а семьсот человек списочного состава рабочих не хватает. И так на каждом. Везде рабочие позарез нужны. У вас в Москве, чтобы прописаться, какую канитель надо выдержать? А рабочий приехал — и его возьмут, да еще и квартиру дадут.

— А практика, Иван Матвеевич, уже есть и дальше будет такая, — опять повернул спор Стась. — Недостающих людей должны заменять машины. Другого выхода нет.

— Так скорей изобретайте свои машины! — выкрикнул Митрошин. — У нас в стране миллионы людей работают грузчиками…

— Машины такие есть, — продолжал Стась. — Их нужно больше делать. И не надо бояться, что все люди пойдут в инженеры. Впрочем, не все… Наш Димка не захотел и вкалывает на отцовском заводе сварщиком.

— А потом, Иван Матвеевич, — поддержал друга Алексей, — теперь уже немало таких, кто окончил институт, стал инженером, а рабочую профессию не меняет. Правда, сейчас это регулирует зарплатой государство, да и рабочие с инженерным образованием пока рекрутируются из тех, кто кончает вечерние и заочные институты… Но будут и по своей доброй воле рабочими инженеры. И их станут учить в очных институтах.

— Жизнь общества,