Шрифт:
Закладка:
— Сурово, — крякнул гном и махом опрокинул в себя стопку. — Хороша, — выдохнул он, намного покраснев. — Из чего её гонят такую?
— Да кто ж его знает? — изумился вампир и последовал примеру гнома. — Сейчас такой уже не делают. Измельчали гномы. Этот напиток изготавливала одна маленькая гномья община, позже ставшая кланом. Правда, ненадолго.
— А почему больше не делает? — выпив, я признал, что напиток действительно отменный. Запаха спирта почти не чувствуется, но в голову шибает моментально.
— Раньше гномы лодырей, тунеядцев и пристрастившихся к водке изгоняли из кланов, поскольку подобные не нужны ни в одном…
— Это ж сколько нужно было жрать, чтобы тебя выгнали даже от гномов? — изумился Утрамбовщик.
— Вижу, вы понимаете масштабы, — продолжил Хассараг. — И вот такие сначала сбивались под горами Дон-Мор на другом конце материка в маленькие группы, а потом, видимо, самый трезвый всё-таки понял, что долго им так не протянуть. Сначала они образовали отдельный клан, который никто из гномов не признавал, а потом начали гнать вот такое, — кивнул вампир на бутылку. — Через несколько лет непризнанный клан стал одним из самых богатых.
— И?
— Его так и не признали. А в одну из ночей клан перестал существовать. Его просто вырезали. Ходили слухи, что это сделали ведьмы, оплот которых находится в тех же горах. Я же склоняюсь к тому, что это сделали сами гномы, поскольку одно существование подобного клана напрочь перечёркивает всю их идеологию.
— Жалко, — вздохнул Утрамбовщик, разливая по второй. — Хороший напиток.
— Ну я припас немного для себя в своё время, — потупился вампир, но в его глазах плясали чертенята. — Четыре или пять тысяч бутылок примерно.
— Сколько? — выпучил глаза гном. — А если я попрошу…
— Ни слова больше, мой друг, — воскликнул Хассараг. — Для вас я с радостью пожертвую бутылок пятьдесят.
Гном, уже прилично окосевший и повеселевший, начал заниматься мясом, варварски кромсая его на куски прямо на столешнице, пообещав нам, что он сейчас приготовит такой шашлык, от которого можно пальчики облизать.
С грустью посмотрев на стол, я уже не стал ничего говорить гному. Всё равно сейчас бесполезно. Сам же я на гномье пойло не налегал, планируя немного пообщаться с вампиром, к которому у меня была масса вопросов.
С Хассарагом мы уже давно перешли на «ты», причём он сам попросил об этом, так как его уже достало наше «выкание».
— Можно поинтересоваться твоей целью прибытия? — задал я вампиру мучивший меня вопрос, долго размышляя, как бы облечь слова в форму, которая не покажется грубой. — Снова в храм?
— Не совсем, — выжидающе уставился на меня вампир, отодвинув рюмку. — Прибыл я именно к тебе.
— Уже интересно. И с какой, интересно, целью?
— Ну хотя бы для того, чтобы сказать, что твоя голова, с зажатыми в зубах ключами от этой крепости стоит ровно миллион золотых. По пол миллиона за каждый лот. И мне на неё поступил заказ. Понимаю, что ключей как таковых нет, но метафора довольно забавная, согласись? — совершенно трезвые глаза вампира сейчас были далеки от его весёлого тона, оставаясь полностью бесстрастными.
Если бы он хотел меня отправить на перерождение, я бы уже был мёртв. Значит, сейчас я услышу что-то интересное. Ещё меня мучил вопрос, как мои «доброжелатели» узнали об этой самой крепости, если она была закончен несколько дней назад?
— А почему именно тебе? — я постарался скрыть эмоции. — Ты занимаешься заказными убийствами?
— Я занимаюсь всем, к чему у меня лежит душа, — бесстрастно ответил Хассараг. — И я всегда выполняю заказы, которые принял.
— Мой, так понимаю, ты ещё не принял?
— Принял, — вампир зловеще улыбнулся. — Миллион золотых на дороге не валяются.
В следующее мгновение его лицо преобразилось в вытянутую морду ужасного чудовища. С хрустом его плечи раздались, а руки удлинились, обзаведясь внушительным набором когтей.
Краем глаза замечаю отвисшую челюсть гнома и его абсолютно ошарашенный взгляд.
«Ускорение».
«Боевой транс».
Когда стул, на котором вампир секунду назад восседал, улетел в сторону, в моих руках уже материализовались мечи.
— Бой! — проревела тварь и бросилась на меня.
Ленивые, слабые и глупые — радость для любого вампира. А на гарнир — лучше упитанные.
(Тол’ин’Хассараг).
Пропустив над головой взмах лапы, шагаю сквозь Мглу, тут же разворачиваясь, вкладывая инерцию тела в удар мечом наотмашь.
Не встретив сопротивления, клинок прошёл сквозь тело радостно скалящегося вампира, превратившегося в своё туманное подобие, и довернув мой корпус совсем не туда, куда нужно. В голове появляется мысль, что нужно было продолжить движение, но чудовищный удар в грудь отправил меня через весь кабинет в противоположную стену.
Жалобно треснув, деревянный стеллаж, находившийся около входа, благополучно разлетелся на обломки, а сверху на голову посыпалась какая-то керамическая ерунда. Одна плошка саданула мне по затылку, вызвав сноп искр из глаз. Зарычав, я смахнул с головы острые осколки.
Но тварь не желала давать мне ни секунды на раздумья. Метнувшись ко мне, Хассараг попытался схватить меня обеими лапами, но под «Ускорением» мне удалось откатиться и вскочить на ноги, при этом больно стукнувшись о деревяшку, которых, благодаря стеллажу, у меня в кабинете теперь было предостаточно.
Сука, это какая-то полоса препятствий, а не кабинет главы клана.
— Вы что творите? — наконец-то отмер гном, растерянно держа в руках мясо, которое каким-то чудом успел сгрести со стола, перед тем как вампир снёс этот предмет мебели к демонам. — Нормально ж сидели.
Даже, если бы Утрамбовщик бросил бы его на пол и вступил в бой — толку не было бы никакого, поскольку в таком состоянии он бы промазал по спокойно стоящему мамонту, не то, что по нереально быстрому вампиру.
— Да стой же ты! — зарычал мне Хассараг, оказываясь рядом. — Больно не будет.
— На хрен пошёл, — шарахнулся я в противоположную от него сторону, но не успел.
Собранная в кулак вампира, куртка на моей груди слегка придушила. Видя перед собой жуткую пасть, я, не раздумывая ни секунды, шарахнул руной огня, вложив туда добрую половину резерва с перепугу. Грохнуло так, что от жара моментально запершило в глотке и заслезились глаза, но рука на моей груди разжалась. Кабинету точно хана.
Раздался слитный вой.
Сквозь дым было видно, что Хассараг сейчас с яростным рёвом и матом катается по каменному полу, пытаясь сбить пламя, охватившее его куртку.
Швырнув ногой начавшие тлеть обломки стеллажа в ту сторону, где каталось тело, я рванул к нему, желая только одного — успеть. Взяв разгон, как в детстве и вложив всю силу в удар, я пробил ему в голову настолько мощное пенальти, что мною мог гордится даже легендарный Марадонна. «Щёчкой», «щёчкой бей»… Фигня это всё!
