Она даже разворачивается ко мне, чтобы видеть мое лицо. Хорошо.

Недовольно морщит нос, заставляет меня  убрать руки, опущенные на её талию. А вот это плохо. Хоть и ожидаемо.

— Я не рассчитываю, что ты сейчас возьмешь и бросишься мне на шею, родная, — я улыбаюсь достаточно миролюбиво.

— А на что ты рассчитываешь, Яр? — Викки склоняет голову набок, глядя на меня вроде и снизу вверх, но ощущения выигрышного положения у меня абсолютно нет. — Что я выпишу тебе счет на моральный ущерб, ты отправишь мне чек, и мы сделаем вид, что ничего не было? Этих восьми лет не было? Как и моей карьеры, о которой я мечтала с пятнадцати лет?

Это паршивая тема для разговора, на самом деле, но без её обсуждения никак обойтись нельзя.

И что мне ей отвечать? Что я был уверен, что её любовник не позволит ей нуждаться? И какие у меня при этом шансы обойтись сегодня без отбитых частей тела?

— Я даже не думал ничего такого, — я покачиваю головой, — я слишком хорошо тебя знаю.

— Хорошо? — Вика саркастично изгибает бровь. — Ой ли? Так хорошо, что был уверен, что я сплю с Завьяловым? Что для меня важнее его деньги, чем наша с тобой жизнь?

— Сейчас я понимаю тебя лучше, — поправляюсь я, — тогда я позволил себе слишком много глупости.

— А я тогда тебя любила, Яр, — она говорит это так сухо и бесстрастно, что именно это и заставляет меня лишний раз закусить кончик языка, — я любила тебя так, что когда ты ушел, я еще два года ждала как идиотка, что ты вернешься. Я любила тебя так, что позволяла тебе кроить мою жизнь. Хочешь, чтоб мы поженились? Пожалуйста, давай поженимся. Прямо сейчас, и ничего мне не нужно, ни платья, ни гостей, к черту все эти формальности, дело ведь не в том, чтобы метнуть золотую пыль до небес. Ведь я для тебя, ты для меня, мы друг для друга, разве кто-то еще нам может быть нужен? Хочешь, чтобы я работала и нарабатывала опыт у твоего папеньки? Окей, я согласна, и плевать, что он меня на дух не переваривает, и его от меня корежит при каждой встрече.

— Я не замечал…

Она перебивает меня одним только резким движением подбородка:

— Ты ведь все понимаешь, Яр, — спокойно продолжает Вика, все так же прямо глядя на меня, — что “мы” остались в прошлом восемь лет назад. Когда ты выбрал иллюзии, а не меня и не нашу с тобой дочь. Так к чему ворошить это сейчас?

— К чему? — я рассеянно касаюсь мягкой пряди её волос, пропускаю её сквозь пальцами. — К тому, что восемь лет уже потеряно. Зачем терять лишний год?

— Терять? — Викки саркастично кривит губы. — Нечего тут терять, Ветров. Я не была тебе нужна все это время, не нужна и сейчас. Просто именно в эту секунду я нахожусь в поле твоего зрения, тебе и неймется. Давай я уволюсь из Рафарма, как ты и хотел. Засечем по таймеру, сколько тебе понадобится, чтобы выбросить меня из головы снова и найти себе другой объект для всех этих самцовых игрищ?

Фантезерка моя любимая, хватает же воображения для всех этих гневных речей.

— Сама-то веришь в то, что говоришь? — мои пальцы переползают Викки на подбородок, и тут я осознаю, что снова свел расстояние между нами на нет. И в её сердитых глазах снова плещется недовольство по этому поводу.

— Думаешь, за восемь лет у меня было мало возможности в этом убедиться?

— А знаешь, в чем у меня была возможность убедиться за эти восемь лет? — медленно проговариваю я, получаю в ответ заинтересованно приподнятую бровь и продолжаю: — В том, что ни одну женщину я не хочу так, как тебя.

— Тоже мне комплимент… — в качестве штрафа за лишнюю болтовню я касаюсь губ Викки большим пальцем, прижимаю к её щеке ладонь.

Господи, какая же она красивая. Смотреть ей в глаза с такого мизерного расстояния оказывается сложнейшим испытанием.

И я его проваливаю...

Целовать её сейчас — все равно что продираться сквозь шиповник. Она кусается, царапается, все как в тот раз, самый первый среди очевидных и невероятных шагов к осознанию, что мы оба друг в друге нуждаемся. Но плевать. Если ей нужно укусить меня сейчас, сделать больно — пусть делает. Я бы согласился и не только на это.

На что угодно, если так можно получить её прощение.

Только кто же мне предложит легкие пути решения?

— Вик, ничего не поменяется, даже если ты сбежишь из Рафарма, — фыркаю я, отрываясь от её губ, буквально выныривая на поверхность сознания, ощущая, что она снова искусала мне губы до крови, — больше я ни в чем не сомневаюсь. В тебе — не сомневаюсь. И в том, что мы должны быть вместе, должны быть семьей друг для друга и для нашей дочери.

— Потрясающе, — Вика с таким искренним ликованием округляет глаза, что я даже на это ведусь секунд на пять, — ты разрешишь мне не падать в обморок от восторга, Ветров?

— Вик…

— Ты во мне не сомневаешься, — она произносит эти слова медленно, будто смакуя их горьковатый вкус, — и восемь лет спустя ты это осознал. И какое удивительное совпадение, я тоже в тебе не сомневаюсь. И я точно знаю, что сколько бы широких жестов ты ни делал, сколько бы ни говорил красивых слов — твои действия были весьма понятны, Яр. Я не заслужила доверия — ты устроил за мной слежку. Я не заслужила объяснений и правды — и ты ушел из моей жизни, даже не удосужившись объяснить мне причины, по которым подал на развод. Я не заслужила будущего в твоем мире — и ты просто лишил меня будущего, потому что мог это сделать. И все эти восемь лет я пыталась выжить и растила дочь. Единственное, что мне от тебя осталось хорошего. Не досыпала ночами, учила язык, пахала как проклятая. А ты в это время занимался самокопаниями и шел по пути проб и ошибок. Сколько их было тех проб и ошибок с минимум третьим размером груди? Риторический вопрос, можешь не отвечать, не так уж мне нужна эта информация. А вот не риторический вопрос, Ветров. Все это —  честный расклад, по-твоему?

Выдержать её взгляд оказывается непросто.

Качнуть подбородком из стороны в сторону тоже.