— Мужик, а? Ты меня отпустишь? — заблеял он, глотая слова.

— Нет. С чего бы?

— Ну я же перевёл, — возмутился он.

— А ещё ты у меня украл. Радуйся, что я не разорвал тебя на части. Могу исправить, ты только скажи.

Толстяк обиделся и замолчал. Его подельников затоптали, когда драка началась. Лежат либо без сознания, либо мертвые, уж проверять я не собираюсь.

Немцы переговорили между собой. Бартолд тоже высказался. Пока болтали, я кинул амулет-ключ для перехода ходоку. После чего вытянул руку и притянул молот, который оставил наверху. Я его брал, чтобы эпично стены вышибать. Нет здесь противников, против которых он пригодился бы. Да и стены прошибать не потребовалось.

Молотом я пригрозил Бартолду. Не чтобы его напугать, а чтобы гвардейцев впечатлить и замотивировать делать то, что сказали.

— Эй, мужик, — снова подал голос толстяк, — Они замышляют нападение на тебя. Давай я тебе переводить буду, а ты меня отпустишь? Мой косяк, зря согласился украсть у тебя.

— Да мне без разницы, что они говорят, если честно. Пусть нападают.

— Ну да, ты же этот, непробиваемый. Крутая броня, в натуре.

Забавный тип.

— Бартолд, — позвал я старика, — Пока у вашей семьи есть шансы выйти из конфликта с минимальными потерями. Не усугубляй. Включи наконец голову и увидь, что ты проиграл по всем фронтам. О внучке подумай хотя бы немного.

— Я только о ней и думаю, — ответил он зло.

— Ты думаешь исключительно о себе. Вся твоя гвардия ничего не стоит против меня одного. Где ты ещё одного такого жениха найдешь? — поддел я его.

Если дело и правда в одной лишь заботе о внучке, то он должен задуматься. А если дело в каких-то других причинах, попытке решить собственные проблемы, в гордыне и маразме, тогда нам ничего не поможет.

В смысле ничего не поможет решить конфликт мирно. Побить родственников невесты перед свадьбой не лучшая идея, как мне что-то подсказывает.

Вариант позвать Родиона и сдать компанию поверженных ему на руки я не рассматривал. Таков этот мир. Хочешь, чтобы с тобой считались, изволь сам решать проблемы. Никто этого прямо не скажет. Придут, заберут, поговорят. Может и правда что-то нарешают, не исключаю этого. Но зачем мне репутация того, кто постоянно на помощь зовёт? За три года ни разу не обращался за помощью и дальше не собираюсь.

Единственное, что меня смущает — так это реакция Кати.

Около минуты Бартолд что-то обсуждал со своими людьми, а потом ходок всё же исчез.

— Дай угадаю, — повернулся я к толстяку, — Он приказал привести помощь для продолжения веселья?

— Ага, — кивнул тот вяло. Броню он снял и оказался полностью беззащитным.

Постепенно до мужика доходило, куда именно он попал. В разборки клановых. Которые собираются вот-вот продолжиться.

— Он сказал им тяжелое вооружение притащить. Чтобы тебя в броне достать, — голос толстяка звучал обреченно. — Мужик, отпусти, а? От меня мокрого места не останется, когда здесь бойня начнётся.

— Ты обещаешь мне завязать с криминалом и исправить всё то зло, что причинил?

— Обещаю! Клянусь!

Стоит ли говорить, что я не поверил и на секунду?

— Хорошо.

— Я могу идти? — не поверил он.

— Не так быстро.

Я шагнул к нему и поймал за руку. Вздернул, от чего он взвизгнул, и поставил на ноги.

— Эта штука отрежет тебе руку и разорвёт сердце, если ты меня обманул. Теперь можешь идти.

Толстяк уставился на руку. Возле кисти появилась тонкая полоска металла, расписанная узорами. На самом деле это просто очень прочный браслет. Узоры так, от балды добавил, чтобы впечатлить. Через год браслет сам осыплется.

Не факт, что этого обмана хватит, чтобы исправить толстяка. Если честно, то я надеялся, что он распространит слухи о злобном артефакторе, которого лучше не грабить. А если исправится… Что же, это приятный бонус.

Какие-то мысли в голове у него пробежали и он было рванул на выход, но я его остановил.

— А подельники твои? Или всё, забыл про друзей?

Надо было видеть глаза мужика. Кажется, он в сотый раз проклял тот день, когда согласился на работёнку.

Схватив их за ноги, потащил тела на выход. Гвардейцы Майер провожали его взглядами.

Их главу я прождал минут пять. Они и правда заявились с подкреплением. Но не так, как ожидал Бартолд. Впереди остальных шёл Йонас Майер. Он влетел в помещение, увидел отца и… растерялся.

Ну да, старик сидел, облокотившись о стену. Гвардейцы тоже по углам сжались. Любую попытку дернуться я пресекал.

Картина сама по себе странная, так по центру я ещё блестящий и металлический. Не часто увидишь полноценный доспех, ещё и на ком-то. Йонас что-то спросил у старика. Тот ему ответил. Завязался спор.

В конечном итоге глава клана повернулся ко мне. Гвардейцы за его спиной навели оружие.

— Эдгард Соколов? — спросил он на чистом русском. Ну почти. Акцент настолько незаметен, что легко не обращать внимания.

— Он самый. А вы — Йонас Майер, глава клана Майеров?

— Он самый. Что здесь происходит?

— Акт глупости. Ваш отец, — указал я молотом на виновника, — Решил меня обокрасть. Преступники решили его кинуть и он пришёл с ними разбираться. А когда ваши люди меня увидели, то напали.

— Обокрал? — растерялся мужчина.

Снова завязался спор между отцом и сыном. Короткий. После чего Йонас что-то резко сказал и гвардейцы вышли из помещения. В том числе те, кого я слегка помял. Или не слегка, если они плохо себя вели.

Стоило нам остаться в комнате втроём, как спор возобновился. Слушать чужую речь было любопытно. Почему-то мне казалось, что они ругаются и я не я, если немецкий язык для этого не подходит.

Выяснение отношений продлилось минут пять, не меньше. Я стоял и скучал в основном. Почти… Снял показатели с Йонаса, так, на всякий случай. Вдруг поможет в разработке идеального гена.

— Эдгард, ты жених Кати? — повернулся ко мне мужчина второй раз.

— Да.

— Медведевы это одобрили?

— Вы видели то, что видели. Попробуйте сделать выводы.

Прозвучало грубовато, но это если забыть про попытку ограбить меня и нападение. А так вполне вежливо я бы сказал.

— Броня интересная, — устало улыбнулся мужчина.

Именно устало. И эта усталость предназначалась не мне, а его отцу.

— Мы можем с тобой поговорить? Отцу можно уйти?

— А я могу рассчитывать, что он больше не будет лезть ко мне?

— Я сделаю всё возможное, чтобы этого не случилось.

Как много смысла скрыто в его тоне. Как глава он наверное и может запретить. А как сын отцу?

— Бартолд, —