– Не знаю. Просто всё плохо!

– От того, что ты будешь ныть и возмущаться, станет лучше?

– Я не ною!

– А то я не слышу как будто, – хотя лучше бы и не слышал.

– Знаешь что!

Я приоткрыл один глаз и посмотрел на разгневанную Машу.

– Ну?

– Ты бесчувственная скотина!

– Как вам будет угодно, мадемуазель!

– И…

Она не успела закончить фразу – дверь распахнулась, и с порога послышались весёлые крики.

– Маша-нян! Семён-кун! – опять эта бесноватая.

Господи, за что же мне всё это! Я поднял голову и скептически посмотрел на вбежавшую в столовую девушку. Саша. Одна из главных героинь. Если сравнивать её в реальной жизни и того персонажа, которого ей предстоит играть, то Машины слова о несправедливости этого мира могут показаться не такими уж и глупыми. Хотя, с другой стороны, Саше не откажешь в наличии актёрского таланта. Так-то перевоплощаться на экране!

– Я же тебе тысячу раз говорила, не называй меня Маша-нян! – Маша скрежетала зубами.

– Ладно, тогда Маттян! Можно, можно? – Саша рывком пододвинула стул и села рядом со мной.

– Чёртова виабу. Как таких вообще в институт берут?

– Ня! Ня! А о чём вы тут разговаривали? – Саша, похоже, не услышала реплики о своей профнепригодности.

– А мы тут обсуждали, что конкретно Маше-нян не нравится в сценарии, – ехидно вставил я.

– Я тебе сейчас понякаю тут! – она попыталась ударить меня в лоб, но я ловко увернулся, и её кулак с грохотом опустился на стол.

Саша вскрикнула и задрожала.

– Видишь, как она недовольна? Пытливый юный ум, не ищущий компромиссов, готовый к долгой, кропотливой работе, к самоотречению и отказу от тлена материального мира. А всё ради чего? Ради истины! – продекламировал я.

– Ты такой умный! – мурлыкнула Саша и обхватила мою руку.

«Жаль, конечно, что ты не такая», – чуть не ответил я.

– Не, ты точно конченый… – одновременно с ней проворчала Маша.

– Сочту за комплимент, – я кивнул головой.

– Ладно, пора, – Маша достала телефон из кармана и посмотрела на время.

– Тебе-то куда? Ты только во втором дне появляешься.

– Тебе пора, дурень!

– И мне, и мне! – Саша запрыгала, не отпуская мою руку.

– Пожалуй, – я встал, задвинул стул и посмотрел на Машу сверху вниз.

– Увидимся.

– Иди уж! – она фыркнула и отвернулась.

– Иттекимас! – пожелала счастливого пути Саша.

– Итена… – передразнила её Маша.

Послышалось мне вслед, и в ту же секунду мимо пролетела Саша, а за ней – пустой бомж-пакет.

. .

Я сидел в автобусе и лениво перелистывал сценарий. И какой идиот такое написал? Ах да, это же я. Я отложил стопку листов А4, неаккуратно прошитых веревочкой, и уставился в окно. И ведь действительно жарко. Даже без очевидных заявлений Шурика – жарко. И ведь вот асфальту, например, наплевать, что по сценарию вчера была зима. Ему, видите ли, хочется плавиться именно здесь и сейчас. И кузнечикам наплевать. У них репетиция. Кстати, а кто стрекочет? Сверчки или кузнечики? Или цикады? Нет, те плачут. И даже интернета нет под рукой, чтобы проверить. Хотя зачем? Ведь всё уже подписано и не подлежит редактированию. Да и какую, собственно, роль играют кузнечики в нашем фильме? Впрочем, неплохо было бы снять хоррор в духе американской классики ужасов пятидесятых годов. Например, «Мой кузен – кузнечик». Или «День сверчка». «Полёт над гнездом цикады»… Если я просижу здесь ещё хотя бы пять минут, то сам превращусь в насекомое! И почему в советских автобусах не ставили кондиционеров?!

– Эй! Алло! Есть кто дома? – на меня был направлен мегафон, а за ним сквозь плавящийся воздух можно было разглядеть лицо Ольги Дмитриевны.

– Оставьте сообщение после… – я почувствовал удар. – Эй! Нельзя так обращаться с главным героем! Вы хоть читали мой райдер?

– Всё! Чтобы это был последний дубль в автобусе!

Мне и самому этого очень хотелось. Всё же на воздухе легче, чем в этой передвижной печке.

Надо мной нависла камера Шурика. Я делал вид, что отчаянно не понимаю, где нахожусь, метался по автобусу, выскочил наружу, обошёл его со всех сторон, обессиленно рухнул на бордюр…

– Стоп! Снято! – Ольга Дмитриевна одобрительно улыбнулась. – Ведь можешь же, когда хочешь!

Да, пожалуй, желание здесь главное.

– А теперь – знакомство со Славей, – продолжила она.

– Может, перерывчик? – взмолился Роутер.

– Мы сюда не отдыхать приехали! А ну, марш к камере!

Он понурил голову и поплёлся на своё рабочее место.

– Мотор! – скомандовала она.

Я уставился на ворота лагеря. Задержал взгляд на статуях пионеров и сделал несколько шагов вперёд. Из ворот показалась Саша.

– Привет, Семён-кун! Меня Славя зовут! Ёрошкёнэ!

Над площадкой повисло тягостное молчание. Даже кузнечики перестали стрекотать и, казалось, так же, как и мы, заворожённо смотрели на Сашу.

– У меня к тебе только один вопрос, – из-за спины донёсся ужасающе спокойный голос Ольги Дмитриевны. – Ты вообще читала сценарий?

– Ну, читала, да, но там всё так скучно же!

Кричать, ругаться, биться в истерике было уже бесполезно. Другую актрису тут не найдёшь.

– У нас всего три недели в этом лагере, а вы… – режиссёр села на раскладной стул и принялась обмахиваться панамкой. – Ребята, вы хоть понимаете, что такими темпами мы не успеем! У нас же ещё столько материала! Ну можно же хоть немножко серьёзнее относиться к работе? Как будто только мне это надо!

Кнут точно не работает с Сашей, так что можно попробовать пряник.

– Извините… Я попробую ещё раз, – казалось, та была готова заплакать.

– Попробуй уж.

Я живо представил, как главный герой изучает незнакомую местность, в его голове крутятся миллионы теорий, он в шоке, он не знает, что думать, а мозг готов взорваться, сознание уходит, и тут появляется девочка – обычная пионерка, – которая и не подозревает, что с ним произошло. Она просто приветствует героя и отправляет его к вожатой.

Я сделал несколько шагов, и из ворот показалась Саша.

– Ты, должно быть, новенький? – улыбнулась она.

Боковым зрением я видел камеру, направленную на меня, и постарался сделать как можно более удивлённое лицо.

– Так тебе к вожатой сразу надо.

– Вот можете же! Можете же, когда захотите!

Ольга Дмитриевна вытерла пот со лба.

– Я тут с вами поседею раньше времени! А ведь всё это ещё и монтировать надо. Эх… – она посмотрела на часы. – Ладно, пока, пожалуй, всё.

Даже я, не будучи трудоголиком, подумал, что за день съёмок как-то маловато.

– А вам не кажется…

– Кажется! Но сил больше нет!

– Как знаете… – я пожал плечами и направился в лагерь.