Его и стоящих рядом хирдманов отбросило на второй ряд, который не выдержал удара и повалился в полном составе. Куски дубовых ворот, обращенных в груду щепок, ударили по ним смертоносной шрапнелью. Двум воинам из первого ряда не повезло, одному острый осколок пробил шею, а второму проломил шлем – настолько велика оказалась сила удара. Но подавляющее большинство свалившихся с ног воинов, уже поднималось, тряся головами. Аудун привстал на одно колено, зрение быстро восстанавливалось, а вот в ушах все еще звенело.

Он посмотрел на ворота и понял, что два погибших вестфольда – ничто в сравнении с тем, какой эффект бомба Эспена произвела на оборону Ставангера. Ворот больше не было, крытой площадки над ними тоже, две смотровые башни по бокам перестали существовать, их опоры были начисто снесены и конструкции завалились, права – прямо на стену, левая – на стоящий позади дом. И все это уже подернулось стремительно набирающими яркость языками плотоядного огня.

Аудун не был уверен в том, что воины услышат его команду, поэтому он просто рубанул мечом воздух перед собой и бросился вперед. Хирд двинулся за ним и даже сквозь звон в ушах знаменосец услышал слаженный рев «Тилль Вальхалл!».

Они ворвались в город. Аудун зарубил ошалевшего ругаландца с опаленным лицом, который внезапно выскочил прямо на него из черных клубов низко стелющегося дыма. Справа от него Регин оборвал жизнь еще одного воина, который просто стоял посреди улицы и удивленно лупал невидящими глазами.

– Эйвинд! – проревел Аудун и махнул клинком вправо. Тут же от хирда отделился отряд в тридцать воинов и молодой хускарл повел своих бойцов к центру города по боковой улице.

– Торбьорн! – одновременно с окриком клинок Аудуна описал дугу, указав влево. Громадный воин, проворчав что-то среднее между «Во славу Эйрика!» и «Режь ругаландцев!», повел свои три десятка по соседней улице.

Знаменосец двинулся прямо вместе с неполными тремя дюжинами хирдманов, за их спинами по-волчьи подвывали берсерки. Они прошли не больше двадцати гейров и напоролись на баррикаду из перевернутых телег. На баррикаде стояли лучники, за ними виднелись несколько десятков щитовиков. «Щит!» прокричал Аудун и воины нехотя сбавили темп, смыкая щиты. Они сделали еще несколько шагов вперед и знаменосец выкрикнул «Эйрик!».

То было не просто обращение, но особая команда, после которой первый ряд поднял щиты еще выше, прикрывая себя и стоящих позади воинов от вражеских стрел, а хирдманы из второго и третьего ряда выставили свои кругляши так, чтобы образовалось подобие лестницы. На это ушло не больше двух мгновение, а в третье мгновение по лестницам из щитов уже взбегали разъяренные до предела берсерки. Полуобнаженные воины, вооруженные парными секирами и клинками, взмывали в воздух, перелетая через баррикады и буквально обрушиваясь на ругаландский строй. Некоторые в прыжке умудрились атаковать лучников, засевших на перевернутых телегах, Аудун увидел как в воздухе, оставляя за собой багровые шлейфы, промелькнули минимум две отсеченные головы.

Несколько берсерков получили по стреле в грудь или в бок, но едва ли такая мелочь могла их остановить. Знаменосец проревел «Вперед!», поднял клинок и, разрывая щитовой строй, полез на баррикады. Он ударил стоявшего перед ним лучника по ногам, перерубая обе его голени. Воин рухнул с пронзительным криком и Аудун, поднявшись на баррикаду, добил его колющим ударом точно в сердце.

Тут же боковое зрение сообщило о движении слева, он поднял щит, закрываясь от рубящего удара вражеской секиры. Секира звякнула о стальной умбом, Аудун сместился в право, намереваясь достать врага колющим в бок, но когда он приопустил щит, атаковавший его ругаландец уже оседал. Голова погибшего покатилась в грязи по другую сторону от баррикады, а Гуннар, сжимая обеими руками окровавленный клинок, коротко кивнул Аудуну и ринулся вперед.

Знаменосец последовал его примеру, отмечая, как справа от него вестфольдец падает со стрелой, торчащей из шлема, а чуть впереди одного из берсерков буквально забивают клинками и секирами сразу три ругаландских хирдмана. Ярость вспыхнула в груди Аудуна и он побежал, сходу разрубив шлем одного из воинов вместе с головой. Затем он пригнулся, пропуская вражеский клинок в пальце от собственного шлема, ударил его в живот, пробив кольчугу, выдернул меч и саданул раненного воина кромкой щита в голову. Если тот и выжил, то явно потерял сознание, а вместе с ним и боеспособность.

Единого щитового строя больше было. Его и не могло быть, потому что теперь впереди шли берсерки во главе с Эйриком, которого кровь заливала буквально от макушки до колен. Некоторые воины из отряда конунга двигались по крышам соседних домов, походя убивая засевших там лучников.

Аудун присоединился к конунгу, прикрыв его с фланга. Где-то рядом маячил Гуннар и его полуторный клинок, выписывая невероятные финты, разил без остановки. Затем Аудун увидел, как впереди справа Регин кромкой щита бьет противника в живот и когда тот сгибается пополам начисто сносит ему голову мощным вертикальным ударом. Бог мщения улыбался. Впрочем, как всегда.

Из-за спины уже били свои лучники, занявшие места на баррикадах, ими командовала Асвейг. Аудун свел вражеский клинок в сторону, приняв удар не кромкой, а плоскостью щита, и рубанул его в ногу. Воин вскрикнул, но успел прикрыться от колющего в лицо собственным щитом. Сквозь пелену ярости знаменосец отметил, что ругаландцы неплохие воины, этого не отнять. Он нанес отвлекающий удар, целя в голову врага, сделал шаг в сторону и атаковал в бок, но воин сумел парировать удар своим клинком и, шагнув вперед, ударил Аудуна щитом. Удар вышел не слишком сильный, поэтому знаменосец отступил всего на шаг, но атаковавший его воин тут же сошелся в клинче с одним из берсерков.

По плечу, прикрытому кольчужным полотном, скользнул вражеский меч. Аудун тут же развернулся, одновременно пригибаясь и задней мыслью осознавая, что удар был довольно силен и если бы он получился чуть точнее, то ругаландец вполне мог ранить его. Он поднял щит над собой, прикрывая верхнюю часть тела, и ударил возникшего перед ним врага, целя в левое бедро. Бьешь в ноги – прикрывай голову, бьешь в голову – прикрывай ноги. Это ему вбили в голову еще в далекой молодости, и Аудун не раз мысленно благодарил своего первого учителя за изматывающие тренировки. Учителя, прах которого давно впитался в плоть келенских холмов и уже вознесся над теми холмами ни одним поколением раскидистых маквисов.

Следующую атаку он парировал щитом, затем контратаковал, ударив воина в