Шрифт:
Закладка:
Гавран спустился в мир грез.
– Это все ее вина, – прорычала Ама, выводя Мейсона и Лом из ступора. Гнев вытеснил печаль из ее сердца. – Ничего этого не случилось бы, если бы она не сунулась к Каю… – Волчица замолчала, выстроенная ею броня трещала по швам. Она отчаянно старалась найти виновного. – И если бы не я… Мое высокомерие… Мой эгоизм…
Лом трясло так сильно, что через ее руку дрожь передавалась Мейсону, создавая вибрации. Похоже, врать не придется – никакой полуправды и искусно завуалированных ответов.
– О ком ты говоришь? – спросила Лом, и Ама наконец подняла взгляд, ее глаза полыхали, как адское пламя.
– Русалка, – прошипела волчица имя, которое, несомненно, ни о чем не говорило бармену.
– А не сварить ли мне кофе? – Лом отпустила руку Мейсона и направилась на кухню. – Судя по всему, ночка будет долгая.
Как только двери за ней захлопнулись, Мейсон перешагнул через спящих.
– Ама, Русалка вовсе не та, кем кажется.
На лице волчицы поселилось отстраненное тоскливое выражение, но доктор сумел привлечь ее внимание.
– О чем ты?
– Я видел ее, – выпалил Мейсон, стараясь выложить все до возвращения Лом. – Я знаю… все.
Ама заинтересовалась. Искра солнечного света вернулась в ее взгляд, мгновенно поймавший в ловушку внимание доктора.
– Она напала на меня, пытаясь добраться до Слуги – демона Истины. Ей нужна была информация. Но Слуга ничего не отдает даром.
Ама расправила плечи.
– То есть она отдала часть своей правды в обмен на ту, которая была нужна ей.
– Да! И поскольку я был связан с этим паразитом, все, что он взял от нее, перешло ко мне. – Отчаяние и ужас осели у него на языке. – Я знаю все о ее прошлом. Знаю, чего она хочет.
– И чего же?
– Возмездия. Она хочет отомстить человеку, который причинил ей боль, но не может, потому что он мертв. Поэтому она продолжает разыгрывать один и тот же сценарий, используя людей в качестве своих марионеток – влюбленных, которые убеждены, что между ними царит полное доверие. Она пробирается к мужчинам в головы и, манипулируя их неуверенностью в себе, заставляет совершать то же преступление, которое совершили против нее. Только это ей и остается, ведь отомстить собственному обидчику она уже не может.
– Но почему Мия? – спросила Ама. – Почему Кай?
Мейсон стиснул зубы. Ужасающая правда против воли вторглась в его разум – темный лабиринт леса, мелкая речушка, петляющая вдоль пригорков.
– Она не всегда была безжалостным монстром. Когда-то давно она была совершенно другой и жила неподалеку от твоего дома. – Ладони Мейсона стали липкими от пота, он переступил с ноги на ногу. Слова застряли в горле, не желая сходить с языка, но Мейсон пересилил себя. – Русалка была девушкой из Черной Лощины.
Лощина, объятая черным пламенем
КАЙ
Дурное предчувствие охватило Кая, когда он добрался до места, где Русалка прорвалась сквозь завесу.
Переход от дремучих лесов Черной Лощины к протокам Луизианы прошел гладко. В мире снов расстояние не имело значения; когда волк шел по следу, он почти не замечал, как менялись пейзажи вокруг. В одно мгновение Кай выискивал кровь Русалки между сосен и кленов, а в следующее уже пробирался по мутной болотной воде. Велизар всячески пытался отвлечь его болтовней, но обоняние никогда не подводило Кая.
След Русалки оборвался у Серого Узла, не оставляя ему иного варианта, кроме как вернуться в реальный мир.
Благодаря своему заклятому врагу он мог отодвинуть завесу и перейти на другую сторону без помощи Мии, но будет ли она там, чтобы поддержать его, или Сновидица вернулась в мир снов?
Впрочем, это не имело значения. Велизар обещал, что рядом с ним все будет в порядке.
Кай должен найти способ покончить с Русалкой, пока она не овладела следующей жертвой. И как только она исчезнет, он сможет попросить прощения у Мии, если, конечно, представится такая возможность.
Как рассказать ей о Велизаре? О том, что все, чем она пожертвовала, чтобы избавить его от Абаддона, оказалось напрасным?
Ужас вспыхнул в желудке, как бензин, пролитый на едва догоревшую спичку.
Ты забегаешь вперед. Во-первых, надо усмирить протухшую Русалку, ведь если клинок не режет, то какой от него прок?
* * *
Вопрос Велизара встревожил его совесть. И правда, имеет ли это значение?
Неужели Кай так и остался монстром – разрушением – спустя целую вечность после того, как погубил собственного брата? Значит, он ничем не лучше того мерзавца, что создал Русалку?
Кай прогнал эту мысль. Он положил руку на ствол дерева, скользкий от пропитавшей кору слизи демоницы. Пора убираться отсюда.
Уже используешь мои дары.
– Ты сам их предложил, – ответил Кай. – Я заплатил огромную цену за свой «универсальный» пропуск.
Так-так. Ты же не думал, что я решил залезть в твою голову просто забавы ради?
– Я жил с тобой годами. Полагаю, я в курсе, во что ввязался.
Велизар усмехнулся.
Я не Абаддон. Моя цель не столь… кровожадна. На самом деле я довольно сентиментален.
– Хватит, – отрезал Кай. – Я теряю время. – Он уперся ладонью в вяз и сосредоточился на том, что за ним таилось, но как бы ни старался, так ничего и не увидел – ни дверного проема, ни клубов тумана, ни туннеля сквозь время и пространство.
Волк понятия не имел, как открыть врата между мирами. Узлы оказались слишком запутанными для его понимания.
Кай опустил руку.
– Как это работает?
Могу показать, – промурлыкал Велизар. – Если ты окажешь услугу своему брату.
– Разве я сделал недостаточно? – Не в силах сдержать разочарование, Кай пнул ногой грязь у подножия дерева.
Я хочу лишь поговорить, – уговаривал Велизар. – И рассказать тебе свою историю.
Его историю? Каю было абсолютно наплевать. Он ненавидел это место. Ненавидел жуткое озеро, заросшее водорослями, и клубящийся над водой туман, окутывающий его, словно саван. Терпеть не мог этот мертвый остров.
В любом другом месте почва пульсировала жизнью. Когда он останавливался и прислушивался, чувствовал, как она вибрирует под его ногами. Однако здесь все обстояло иначе. Земля вокруг Серого Узла была сухой, как сгоревшее жаркое. Вампирское дерево Русалки высосало из нее все соки. Но что еще хуже, она молчала. Кай старался ощутить хоть малейшую пульсацию. Сколько он ни пытался уловить хоть слабое сердцебиение, его встречала мертвая тишина. Порой казалось, что под его ногами и не земля вовсе.
