Он остался сидеть напротив, не отводя взгляда, и интуитивно Ясмин чувствовала, с каким трудом ему даётся видимое спокойствие.

— Нет, — определилась Ясмин. — Просто… Ты сын Примула. Это ведь даёт какие-то преимущества…

Абель наконец встал, помогая убрать посуду в траву-мыльнянку. Потом упёрся лбом ей в плечо, обхватывая талию. Так близко, что у неё заколотилось сердце. Его дыхание, его тепло ещё продолжали оставаться для Ясмин под запретом. Ей требовалось время, чтобы разблокировать собственную голову. В отличии от сердца, которое не волновали проблемы разума.

Абаль усмехнулся.

— Сыну Примула даёт какие-то преимущества, — эхом отозвался он. Волна его дыхания прокатилась от плеча по всей руке, и Ясмин невольно поёжилась. — Но у мастера Файона нет детей.

Сначала она, конечно, не поняла и честно об этом сказала.

— При чем здесь мастер Файон? Ты сын Примула, а мастер Тонкой иглы — твой отец, Примул и… Так?

— Мой отец — прикрытие для истинного Примула Варды, Ясмин, — сказал он с сочувствием. — Неужели ты хоть на секунду веришь, что мой… наш отец, обладая навыками кропотливого жучка, способен взять власть у Главы Бересклета? Файон — самый опасный человек в Варде и истинный ее владетель.

Абаль сжал ее чуть сильнее, но Ясмин совершенно окаменела. Главу Бересклета называли мастером Урожая, и Абаль прав, взять у него власть было непросто. Особенно для мастера с оружием третьего порядка, который усовершенствовал собственный дар ювелирным владением иглой. Но разве филигранность мастерства превосходит силу пятого — высшего! — порядка?

Странным образом, Ясмин не задумывалась об этом. А ведь даже мастер Белого цветка, владея оружием четвертого порядка, превосходила Примула в грубой силе, но склоняла голову перед ним. И он всегда пользовался этим. Он не простил ей дружбы с мастером Гербе и покровительства ее дочери.

Почему никто в Варде не думал об этом? Почему мастера так слепо приняли нового Примула, не пытаясь оспорить право мастера Тонкой иглы на владение Вардой?

— Потому что его поставил Бересклет, — ответил Абаль, и Ясмин поняла, что задала вопрос вслух. — Когда недовольство мастеров в Чернотайе приняло опасный оборот, мастер Урожая поставил росчерком своей золотой крови мастера Тонкой иглы своей правой рукой, чтобы, как ты догадываешься, переложить ответственность за эксперимент на его плечи. А заодно и окоротить мастера Файона, который плёл свои сети для сердец юных и горячих господ Астрели.

— Мастер Файон принял сторону мастера Тонкой иглы?

Абаль развернул ее к себе лицом.

— Я… очень мало знаю об их отношениях. Но мастер Файон принял сторону мастера Тонкой иглы, и мастер Урожая им проиграл.

Взять власть у Бересклета было непросто. Но можно. Достаточно одной революции и двух одержимых. Мастер Файон не претендовал на высший титул, а прикрываться Примулом оказалось весьма удобно — неограниченная власть и никакой ответственности.

Подумать только. И такой страшный человек помешался на Ясмин — ничтожном и ослабленном ростке Бересклета, на тот момент даже лишенном дара. Ясмин недоумевающе хмыкнула и словно бы отмерла. Чуть пошевелись, перехватывая руки Абаля.

— Но номинально Примулом является твой отец, — невольно акцентируя слово «твой». Чтобы Абаль помнил и не думал возражать. — Варда считает Примулом его. Файон для них лишь один из мастеров.

— Лучший из мастеров, — поправил Абаль.

Тихая трель отвратной желтой поросли, которую высадили у подножия окон, застала их врасплох. Абаль нехотя отлепился. А после снова шагнул к Ясмин и поцеловал — мимолетно и коротко. Так крыло бабочки касается щеки.

Ясмин прикрыла глаза, пытаясь задержать в памяти это мгновение.

— Ты же проводишь меня?

— Куда? — искренне удивилась она.

Варда все же очень странная страна, в которой девица провожает милого на ежедневный трудовой подвиг.

— В Чернотайю, — на Ясмин плеснуло синевой удивленных глаз. — Сегодня тот самый день, надеюсь, ты не позабыла.

— А-а-а…

А-а-а… Верно, сегодня день операции в Чернотайе.

— Не волнуйся, с тобой останутся мои змеи и двое из Консулов, — неверно истолковал Абаль ее восклицание. — Никто не посмеет тебя обидеть. Сегодняшняя ночь никогда не повторится.

Он снова уткнулся носом в ее волосы, как ребёнок, получивший долгожданную игрушку. Абалю хотелось ее крутить, вертеть и постоянно дотрагиваться, и почему-то это казалось очень хорошей привычкой.

Ясмин понежилась в тёплых ладонях, мягко прошедших от плеч до запястий, и откинулась головой Абалю на грудь. Так странно. Почему-то раньше она полагала, что его красота станет препятствием для отношений. Как вообще можно расслабиться в присутствии настолько идеального человека — кусочка не проглотишь, а дышать станешь через раз. Однако неловко ей было по-прежнему в присутствии Верна и Хрисанфа. А Абаль действовал на неё, как хороший релаксант. Можно было все, и не осталось никаких тайн.

— Одну из Змей — Калму — бери с собой всегда, она удобно модифицирована и при желании принимает форму браслета или ленты. Только не завязывай ее, она страшно этого не любит.

Ясмин растеряно посмотрела на садовую золотистую змейку со знакомой мордой. Ну точно та самая, что стучала на неё весь месяц. Хотя все они казались на одно лицо, Ясмин в это не верила. У этой змейки и имя уже есть. Мастера не раскидываются именами налево-направо.

— Ладно, не буду завязывать, — сказала она змейке и повинуясь мимолетному воспоминанию, дернула Абаля за рукав. — Мастер Тихой волны, возьми Вейгела учеником.

Абаль недоуменно нахмурился. Он взялся править платье на Ясмин под свой вкус и теперь задумчиво вертел пояс, размышляя, как лучше его пристроить. Корсетом или лентой.

— Вейгел… — наконец, оживился. — Это же тот белоснежный мальчик с редким атакующим даром? Он ещё третий курс не окончил, неэтично брать ученика, лишив его выбора на четвёртом курсе.

Обычно лучшим ученикам предлагали ученичество по окончании четвёртого курса и на каждого талантливого цветка находилось по десятку учителей. Каждый хотел поднять статус своего тотема шефством над достойным учеником. Впрочем, были мастера бравшие учеников редко и неохотно. Файон, Примул, мастер Белого цветка, большинство Консулов… Абаль не брал ни разу. Ясмин для мастера Белого цветка была исключением. Если бы не ее дружба с матерью, Ясмин вообще не светило бы ученичество.

— Тотему Таволги все этично, — буркнула она и сомкнула ладони Абаля у себя на талии. Она использовала корсет и привыкла к нему, как к родному. Все же не десять слоев телепается на теле, и хоть как-то закреплено. — Если мою группу расформируют, то у него не останется выбора, кроме как стать приемным сыном Таволги, а те… Цветки Таволги уже рассказали бедняге, как невесело ему будет жить в их серпентарии. Страшные в Варде дети.

— Так, стоп-стоп, — Абаль легко, как фарфоровую