времени я также распространю известие о том, что пасхальные каникулы моего внука подошли к концу и я должен отправить его домой, в Англию. Безусловно, по нему будут сильно скучать многочисленные друзья, которых он приобрел здесь за это время, но более всего его будет недоставать нам с достойным Бэйсуотером. С тем, чтобы избавить Вас от дальнейших расходов в связи с Вашей бескорыстной миссией, я распоряжусь, чтобы Вас и Генри из Вашингтона в Нью-Йорк отвез на моей машине Бэйсуотер. Таким образом, у Вас будет дополнительная возможность лучше увидеть эту интереснейшую страну.

Если я могу быть чем-либо еще полезен в Ваших поисках, прошу Вас сразу же дать мне об этом знать. Впрочем, зная Вашу энергию, здравый смысл и быстроту ума, я нимало не сомневаюсь, что Вы благополучно отыщете нужного нам мистера Брауна.

Остаюсь, с наилучшими пожеланиями, всегда Ваш,

Шассань

14

Но если маркиз не сомневался в способности миссис Харрис разыскать пропавшего отца, то сама миссис Харрис начала испытывать некоторое беспокойство. Не удивительно – ведь тот человек, насчет которого она была так уверена, что ринулась к нему через океан, оказался не тем!

Свойственные настоящим кокни ум и сообразительность помогли ей без особого труда найти определенного мистера Джорджа Брауна из Кеноши, Висконсин, упомянутого в газетном объявлении – но увы, он оказался не тем Джорджем Брауном, которого она искала; а найти нужного среди миллионов людей, в стране, размеры которой не сумели уменьшить по-настоящему даже реактивные самолеты, – эта задачка была потруднее. Так, она к своему ужасу обнаружила, что в одном только Манхэттене, если верить телефонной книге, проживало ни много ни мало – тридцать семь Джорджей Браунов, столько же в Бруклине и десятка по два в каждой из остальных трех частей Нью-Йорка. Очевидно, можно было предположить, что примерно такое же число Джорджей Браунов можно найти в Чикаго, Детройте, Лос-Анджелесе, Сан-Франциско, Филадельфии или Новом Орлеане; притом не было никакой гарантии того, что искомый Джордж Браун живет в одном из этих больших городов. Он с равным успехом мог выращивать табак и владеть богатой фермой где-нибудь на Юге, управлять текстильной компанией в Новой Англии или быть хозяином рудников или шахт на Дальнем Западе. Из ВВС на ее письмо ответили, что в архивах хранятся сведения о четырехстах пятидесяти трех Джорджах Браунах – «чтобы мы могли помочь Вам найти сведения об интересующем Вас военнослужащем, просим Вас указать часть, в которой служил мистер Браун, а также его личный номер».

Миссис Харрис впервые осознала грандиозность задачи, которую она себе поставила. Она поняла также, что позволила своей романтической натуре увлечь себя в авантюру, кинулась очертя голову в чужую страну, да еще связав себя заботой о ребенке (по крайней мере, когда она заберет его у маркиза, понадобится прятать мальчика от ее хозяев, хоть они и милые люди).

Ветрянка Генри была в известном смысле удачей – теперь у миссис Харрис было больше времени подготовиться к тому, что придется день и ночь как-то прятать Генри в пентхаусе. Увы, миссис Харрис впервые ощутила холодок вероятной неудачи.

Впрочем, она не позволила себе предаваться унынию, сохраняла свою обычную бодрость духа и выполняла свою работу так же усердно, как всегда. Под ее эгидой дом Шрайберов процветал. Миссис Баттерфилд, которую отсутствие Генри в значительной степени освободило от ее страхов, готовила блюда, достойные стола ангелов; в штат была принята дополнительная прислуга, и миссис Харрис учила новичков тому, что такое по-настоящему чистый дом и как его таким сделать; а миссис Шрайбер, стараниями миссис Харрис избавленная от забот, начала устраивать приемы, которые ожидаются от такого человека, как ее супруг.

В связи с обязательствами, которые налагает роль ведущего лица одной из крупнейших телекинокомпаний Америки и его супруги, Шрайберам пришлось иметь дело со множеством довольно-таки отталкивающих личностей. В эту категорию входили газетные рецензенты, в чьей власти было воспеть или облить грязью продукты шоу-бизнеса, в которые были вложены миллионы и миллионы долларов, исполнители рок-н-ролла и «народных» песен, продажные и хитрые профсоюзные боссы, которых надо было умаслить деньгами и лестью – не то они запросто могли остановить работу на студии, ненормальные телережиссеры, которые в силу своей профессии находятся всего в одном шаге от настоящего помешательства, болезненные нервные авторы, которых надо баловать, чтобы получать с них ежедневный урожай глупостей для помола на студийных мельницах, а также самые разнообразные актеры и актрисы, звезды, шикарные кинодивы и кинокрасавчики.

Раньше миссис Харрис видела многих из них в кино, на телеэкране или в газетах – а теперь они толпились вокруг ломящихся от угощения столов Шрайберов, поглощая приготовленные миссис Баттерфилд сочные ростбифы и йоркширский пудинг, всего на расстоянии вытянутой руки от миссис Харрис.

Не все из них, конечно, были так ужасны, как можно бы предположить, но более или менее приятные люди были среди этой публики в явном меньшинстве.

И вот миссис Харрис в элегантном черном платье с белым передником, которые были куплены для нее миссис Шрайбер, на приемах исполняла роль подавальщицы – она убирала посуду, подавала соусы, подливки и сырные печенья, а временный камердинер и старшая подавальщица занимались подносом собственно еды, которой было уготовано исчезнуть в ненасытных утробах знаменитостей.

Если у миссис Харрис и были какие-то слабости кроме ее романтического духа, так это было ее преклонение перед служителями театра, кинематографа и телевидения. И она любила и лелеяла иллюзии, которые эти люди для нее создавали.

Ада Харрис сама была женщиной, что называется, нравственной – у нее был свой собственный, довольно строгий кодекс поведения. И она не терпела некрасивого или безнравственного поведения других людей. Однако к людям из мира шоу-бизнеса нормы морали были попросту неприменимы – миссис Харрис признавала за ними право жить в собственном мире и иметь свои, отличные от обычных, этические нормы. Поэтому пятничные приемы были для миссис Харрис почти райским блаженством – она никогда не рассчитывала оказаться так близко к Парнасу. Только представьте себе – в четверг она, отпросившись на вечер, видит знаменитого Джеральда Гейлорда на гигантском, с двухэтажный дом размером, киноэкране в мюзик-холле «Радио-сити», а уже в пятницу любуется этой звездой въяве – знаменитость на расстоянии вытянутой руки от нее поглощает одну за другой шесть порций мартини. Это ли не счастье?

Или вот Бобби Томс – юная звезда рок-н-ролла, красавчик с пышными кудрями. Миссис Харрис готова была закрыть глаза на то, что этот, в сущности, еще мальчик напился пьян в самом начале приема и позволил себе весьма непристойно выражаться при дамах – в