Шрифт:
Закладка:
Кажется, что, когда к играм относятся серьезно, они становятся неотъемлемой частью жизни. И люди крепко держатся за все, к чему их приучили. Во всем мире женщин приучали, что они ниже мужчин, и они поверили в это. Но есть и матриархальные общества, где мужчина приучен, что он ниже женщины. И люди, живущие при таком социальном порядке, цепляются за это убеждение. Есть семьи, где женщина господствует над мужчиной. В этой ситуации интересно то, что в таком случае, когда женщина стоит выше мужчины, женщины стали более умными, чем мужчины. А там. где женщину приучили занимать более низкое положение по отношению к мужчине, мужчины стали более умными.
Мы отливаем людей в формы подобно тому, как наливаем воду с сосуды. Тогда игра держит эго так крепко, что оно не говорит: «Я играю роль». Оно говорит: «Я есть». Тогда быть индуистом не игра: это то, что я есть. А угольная пыль начинает покрывать вас, как только вы говорите: «Я есть». Это можно было бы считать не столь важным, если бы это затрагивало только вас, но человек, испачканный угольной пылью вскоре начинает бросать ее и на других. Угольная пыль с наших рук переходит и на других. Мы сами испачканы и мы пачкаем других. Мы распространяем преобразованные игры в роль, исполняемую деятелем.
Когда двое маленьких детей празднуют свадьбу двух кукол, мы говорим, что они играют. Но осознавали ли вы когда-нибудь, что свадьба мужчины и женщины в известной мере есть ни что иное, как свадьба кукол? В обоих случаях все формы, все соображения, все приготовления, вся музыка, все церемонии и вся остальная мишура одинаковы. Единственное различие в том, что одна свадьба разыгрывается маленькими детьми, а другая свадьба разыгрывается взрослыми людьми. Маленькие дети быстро забывают об этой игре, вечером они не помнят, что утром праздновалась свадьба. А взрослые дети даже отправляются в суд, чтобы отстаивать свои брачные права. Они не забывают об этом событии, они крепко за него держатся.
Никто не готов рассматривать свою свадьбу как игру. Это трудно, ибо если считать свадьбу игрой, тогда и на семью, которая является результатом свадьбы, неизбежно приходится смотреть как на игру. Тогда и община, состоящая из таких семей, тоже игра. Таким образом, круг расширяется, пока весь человеческий мир, охватывающий эту общину, не становится игрой. Вот почему нам приходится крепко держаться за каждую деталь нашего положения и говорить: «Нет, институт брака — не игра, это серьезное дело, это жизненный вопрос». Семья — не игра, община — не игра, тогда каждый шаг, каждое действие становится твердым, неподатливым, как камень.
Вся структура становится все более и более жесткой. И мы, общество, будем уничтожать любого человека, который рассматривает этот, созданный руками людей порядок, просто как игру, ибо такой человек угрожает подорвать все наши серьезные соглашения. Он отказывается подчиняться правилам нашей игры, поэтому мы мстим ему. Наша жизнь есть долгая непрерывная игра, но мы придали игре такую структуру, что можем сказать, что это наше дело, мы деятели.
Ишавасья утверждает обратное. Она говорит: «По меньшей мере осознайте игру как игру, в этом мире нет ничего в отношении чего вы должны сходить с ума настолько, чтобы быть деятелем этого. Если вы становитесь деятелем, вы определенно безумны. Пусть деятелем будет Бог. Оставьте все Ему. Кто всегда есть. Кто был, когда вас не было. Кто будет быть, когда вы перестанете быть. Оставьте все ваши дела Ему. Не берите на себя груз дел. Этот груз будет слишком велик для вас. Он будет больше, чем вы сможете вынести. Нести этот груз выше ваших сил. Если он раздавит вас — вы погибнете. Ничто не спасет вас от этого».
Но нашему эго трудно проглотить это. Наоборот, оно получает удовольствие от веса валуна на его груди. Оно говорит: «Я поднимаю такой тяжелый камень, а то, что поднимаете вы, не идет ни в какое сравнение с моей ношей. Я несу такой тяжелый груз». Президент, премьер-министр — вот люди, которые получают удовольствие от того, что несут тяжелые валуны. За поднимание таких валунов они получают тысячи оскорблений и сталкиваются с тысячами трудностей. Но они могут сказать: «Посмотрите на пустяковые камешки, которые вы несете на вашей груди. Вы всего лишь староста своей деревни. Какое может быть сравнение между нами? Я президент всей страны, а вы староста деревни». Мания стать деревенским старостой мелкомасштабна. Чтобы стать президентом страны, требуется помешательство в крупном масштабе. Но деревенский староста постоянно озабочен тем, когда же он сможет нести более крупные камни. На протяжении наших жизней мы оцениваем человека пропорционально весу камня, который он несет — чем больше груза на его груди, тем более велик человек.
Истина идет вразрез с этим убеждением, то есть, кто знает, ищет человека, у которого на груди нет никакого камня, он не несет никакой ноши и он легок как цветок. Но найти такого человека трудно, ибо каждый цепляется за тот или иной груз; каким бы маленьким он ни был, груз все же есть. Если человек не деревенский староста, то он по крайней мере глава семьи, и не всегда бывает так, что только отец — глава семьи. Если отец уходит на время, старший из его детей берет на себя роль главы семьи. Он сразу же начинает властвовать над младшими братьями и сестрами. Он начинает играть роль своего отца. Например, ваш старший брат ссорится со своим младшим братом в вашем присутствии, но если вы выйдете из комнаты, вы неожиданно обнаружите, что старший начинает доминировать. Он начинает играть ту роль, которую играли вы, то есть масштаб может быть небольшим, ее статус может быть небольшим, но драма та же. Вы можете разыгрывать эту драму перед двумя или тремя сотнями людей, тогда как ваш сын разыгрывает ее перед двумя или тремя малышами. В драме нет никаких изменений, только пропорция отличается. Маленькие дети будут разыгрывать маленькие драмы, взрослые дети будут разыгрывать большие драмы, а старейшины будут разыгрывать великие драмы.
Человек расстраивается, когда он не может показать, что он несет на своей груди большой камень, поэтому проявляется еще одна особенность: он обычно хвастает, что несет более тяжелый камень, чем на самом деле. В университете, где
