состояния стазиса из сай-фая, потому что ученые предположили, что продукты в таком виде будут дольше портиться, а хрупкие вещи — становиться крепче, как ни парадоксально.

По сути своей, манипуляция размером Юи — это две схожие, но разные причуды с отличающимся механизмом воздействия и расхождением в некоторых деталях.

Обе они не действовали мгновенно; например, жестяную бочку в метр высотой Юи уменьшала до размера мобильника примерно за три секунды. Увеличение происходило чуть быстрее. Однако при этом для уменьшения предмета Юи необходимо сохранять тактильный контакт; для увеличения — нет, нужно лишь коснуться цели в момент активации, а дальше эффект будет сохраняться, пока Юи не перестанет «подавать энергию» в пассивном режиме или сознательно не отменит действие. Собственно, это свойство и позволило нам разрабатывать приемы на базе бросков всяких резиновых шаров с жидкостью, жевательных резинок и тому подобного.

Впрочем, как раз отмена действия причуды может быть мгновенна — эдакий чит-код из мультфильмов, когда противнику на голову падает наковальня.

К тому же в обеих причудах было некое подобие «стопкрана», ну или «защиты от дурака» — Юи не могла увеличить предмет выше какого-то предела, примерно тридцать-сорок раз, и не могла уменьшить предмет значительнее чем раз в пятьдесят. Более того — значительного размера вещь, вроде здания, будет подвержена действию причуды в куда меньшей степени, чем, скажем, гаечный ключ или мусорная корзина. Чем сложнее вещь — тем сложнее менять размер. Вроде как это связано с той мистической энергией, которой в случае «напитывания» здания потребуется гораздо больше, чем в случае гаечного ключа. Во всяком случае, так нам объяснили, и конкретно этот тезис показался мне логичным.

И, к слову о предохранителях: оказалось, что Юи довольно опасно отвлекаться в момент активации причуды. Существует пусть и небольшой, но шанс того, что она может случайно увеличить или уменьшить не то, что собиралась изначально. Вероятность такой неприятности увеличивается пропорционально усталости. Юи сказали высыпаться и не перенапрягаться.

И в ту же копилку вещей, от которых стоит воздержаться, отнесли и Юины попытки «продавить» ту границу, после которой предметы не хотят увеличиваться или уменьшаться. Закономерно, но в том предельном эксперименте на увеличение теннисного мячика до размеров воздушного шара она, совершенно внезапно, начала очень быстро уставать, и едва ли не потеряла сознание за пару секунд.

Впрочем, мы все согласились, что опыт был донельзя полезный — границы своих возможностей знать необходимо.

Как бы там ни было, донельзя возбудившиеся от перспектив люди в халатах предупредили нас, что сложная электроника от уменьшения может сломаться. Да и от интенсивного увеличения тоже накроется, так как законы квантовой механики и сопромата никто не отменял.

К счастью, несложный мопед или там спортивный байк без всяких электронных приблуд или футуристических пушек вполне должен выдержать и то, и другое, так что ничего страшного.

Возможно, Юи даже сможет использовать эти возможные поломки электроники в своей супергеройской карьере. Для уничтожения всяких детонаторов, например… так как, по идее, взрывная мощность уменьшенной бомбы почти не изменится… хотя вес-то самой бомбы во время взрыва будет гораздо меньше, хм…

… я моргнул и снова посмотрел на шар клубничной жвачки, вокруг которого бессильно бесновались паззлы девушки-мозаики. Крутой прием, в общем.

Мое личное мнение — у любого героя, причуда которого завязана на взаимодействие с окружающими предметами, эти самые предметы, то есть оружие, должно всегда быть под рукой. Многие из нас сами по себе оружие… я, например. В смысле, я из этой реальности. Или Сэцуна.

Но вот Юи, например, или многие мои будущие однокурсники должны иметь оружие под рукой. Всегда. Каждую минуту. «Постоянная готовность!», иначе говоря.

Поэтому постоянно готовая и собранная Юи отступила от шара, вытащила обычный круглый карандаш, увеличила в подобие короткого шеста и, спокойно отбивая сыплющиеся на нее удары, по дуге начала приближаться к Сэцуне, возмущенно вопящей про подлые приемы. Контраст был разительный.

Наконец, «драка» закономерно закончилась меньше чем за минуту, когда Кодай дошла до противницы и накинула на нее что-то, что достала из кармана. Чем-то оказалась волейбольная сетка, которую Юи уменьшила и положила к себе, пока мы дрались, а потом снова увеличила — и закатала Сэцуну в нее, как в советской комедии некто Шурик закатывал в ковер какого-то злого мужика.

В общем… когда несчастная девушка, не без нашей помощи, распуталась, на ней лица не было. Я ее понимал. Один-единственный болезненный удар по самооценке перенести можно без переоценки ценностей и собственной важности. Но сразу два… и подряд…

Сэцуна притихла. А потом необычно робко, без всякой энергии, попросила задержаться и посмотреть нашу тренировку. Тихим надломленным голосом.

Мы, конечно, позволили.

Можно было бы уже начать беспокоиться за будущую героиню…

Но крашеная блондинка быстро оклемалась, чем заслужила еще один уважительный взгляд, пополам с хмыком. Нет, серьезно, стрессоустойчивость и адаптивность, гибкость психики потрясающая.

К концу тренировки, а это было через полтора часа, она скакала вокруг нас с восторженными воплями вроде «Вот это да! Как называется этот прием? Никак? Давайте это будет „техника шеста: ось мира!“ Круто? Ну скажи круто!» и «Эй, монстр, я хочу получить автограф самой первой!»

— Вынужден огорчить, Токаге-сан, — ответил я, прервав спарринг, так как прозвенел таймер. Пора было отчаливать уже — расписание, строгий распорядок дня, все дела. — Первый автограф я уже пообещал отцу.

— Нууу… — заныла Сэцуна. Потом ее переклинило, и она с энтузиазмом принялась колотить воздух: — Ну ничего, ничего, Нирен-тян, мы им всем покажем! Когда пройдем по рекомендации в один класс… хотя нас трое. Хм… Юи, Юи, ты потрясающая, тебе тоже нужно рекомендоваться! И тогда…

Разматывая бинты, параллельно прикидывал, как ей дать знать помягче, что я отказался от рекомендации. О, придумал!

— Токаге-сан, я отказался от рекомендации.

— … и тогда у нас костюмы будут в одной цветовой гамме, и… Эээ⁈

Пришлось объяснять.

Очевидно, что две основные причины я не мог раскрыть никому. Ни то, что мне необходимо попасть именно в «А» класс, ни то, что я почти на сто процентов уверен в том, что будет представлять из себя экзамен, и потому не переживаю за свои результаты, будучи уверен в исходе.

Как мне было известно из прошлого мира, вступительный экзамен в нашем году поступления — это масштабный замес с кучей хрупких и бестолковых, но грозных роботов, где каждый разбитый бот — очко нападения, а спасенный товарищ — очко, соотвественно, спасения.

Почему я «почти» в этом уверен? Потому что вступительный экзамен в