Она вытащила голографическое устройство, которое показывала мне в первый день нашего знакомства.

«Это расскажет тебе больше, чем ты захочешь знать, о твоих пациентах».

Я пристально посмотрел на устройство.

«Просто поставь его плоской поверхностью вниз, запомнил? И поверни в сторону пациента, которого хочешь обследовать. Оно сделает всё остальное».

«Ты хочешь сказать…»

«Я оставляю его тебе. Небольшой совет, мой дорогой сапиенс: когда закончишь работать с их проекциями, то не передавай его не в те руки».

«Когда ты успела их отсканировать?»

«Когда была с ними рядом. Конечно они не в курсе, насколько глубоко я погрузилась в их разумы».

Я положил штуковину в карман пиджака.

«Как мне сберечь устройство от попадания не в те руки?»

«Мне что, продумывать всё за тебя, мой недалёкий друг? Когда закончишь, просто закопай его. Как капсулу времени. И напиши на ней: „Открыть через миллион лет“» — она рассмеялась — «Давай я отведу тебя домой».

«Домой?»

«Ну да, док. В твоё жилище».

«Оу…»

Какого чёрта? Живём один раз!

В следующую секунду я уже стоял на заднем крыльце. Флед взяла меня за руку.

«Давай войдём».

Удивительно, но я ничего не почувствовал. Путешествие напоминало вырезанный кусок из фильма. Карен и Флауэр были в гостиной. Пока собака ходила за игрушкой, флед начала снимать жучки с осветительных приборов, телефонов и розеток. В сумме получилось двенадцать подслушивающих устройств.

«Кто-нибудь хочет сувенир?» — вскрикнула флед, бросив жучки на стол и побежав за неутомимой Флауэр через весь дом. Через пятнадцать-двадцать минут собака вдоволь наигралась, вероятно впервые в жизни.

Когда флед легла на диван, задыхаясь, я спросил: «Федералы и в этот раз будут слушать фейковую запись?»

«Правительство думает, что ты живёшь самой захватывающей жизнью на ЗЕМЛЕ! Вечеринки, оргии…»

«А как ты сделала…»

«Хочу рассказать тебе кое-что другое, доктор брюэр. Ты слушаешь? Ты не сможешь даже приблизится к пониманию моих трюков, даже если я объясню принцип их работы. Пришло время перестать задавать вопросы и сосредоточиться на том, что ты уже знаешь. Я собираюсь ещё раз повторить. Медленно. Готов? Вот всё, что тебе нужно знать: через пятнадцать лет на ЗЕМЛЮ прилетят баллоки. Ты меня хорошо слышишь?»

«Звучит очень убедительно».

«Хорошо».

Внезапно флед хлопнула в ладоши и прокричала: «А теперь давай покатаемся!»

Она снова достала зеркало и фонарик, и в следующий миг мы уже стояли на краю Гранд-Каньона, смотря вниз на самое большое в мире естественное ущелье. Мы с Карен никогда здесь не были. Слово «круто» даже близко не описывает мои ощущения.

На западе всё ещё было раннее утро, и яркое солнце отбрасывало длинные тени на впадины внизу. Над речной долиной плыли клочья тумана. Небольшое стадо осликов усеивало зелёную траву неподалёку. Этот размах не мог быть в точности передан даже величайшими из пейзажистов или фотографией размером со стену дома. В этот момент я поклялся обязательно посмотреть как можно больше достопримечательностей по всему миру, на что раньше мы с Карен просто не находили времени.

Ещё один рывок — и внезапно мы оказались на дне каньона, возле бурной реки, которая и создала Гранд-Каньон. Воздух был свежим и полным жизни. Ослики оторвались от завтрака, посмотрели в нашу сторону оценивающим взглядом, склонили головы и больше про нас не вспоминали. Весенние цветы всех расцветок и видов требовали нашего внимания. Бурлящая вода создавала райский фон для этой прекрасной картины. Все четверо молчали. Даже Флауэр была охвачена восторгом (хотя может она слишком устала, чтобы гонять осликов).

«Давай как-нибудь вернёмся сюда» — прошептала мне жена.

Флед широко улыбалась. В следующий момент мы вернулись в нашу комнату, но уже без инопланетной гостьи. Но я знал, куда она отправилась. У неё оставалось всего два дня, чтобы собрать сто тысяч людей в Гранд-Каньоне.

* * *

Этим вечером, когда Карен со своей женской лигой поехала играть в боулинг, я зашёл на сайт флед, где обнаружил следующую надпись:

ПРОСТИТЕ, МЕСТ БОЛЬШЕ НЕТ.

ПРИЁМ ЗАЯВОК ОКОНЧЕН.

Я пролистал вниз посмотреть, нет ли других изменений. В самом низу появилась другая надпись:

СКОРО ЗА ВАШЕЙ ДВЕРЬЮ: ПЛОХИЕ ПАРНИ.

И тут я вспомнил про генератор голограмм в своём пиджаке. Я вытащил его из шкафа и отнёс в кабинет, положил на пол, как раньше делала флед. К моему удивлению устройство показало трёхмерное изображение четырёх или пятилетней девочки, сидящей за обеденным столом со своими — как мне показалось — родителями. Она сидела на своих руках и была сильно напугана. По её грязному лицу струились слёзы.

«Всё хорошо, Филлис» — уговаривала её мать — «Ешь свою курицу».

Ребёнок не двигался.

«Ешь свою чёртову курицу, маленькая шлюшка!» — прорычал её отец.

«Не хочу. Я боюсь её есть».

«Папочка не причинит тебе вреда» — пообещала мать — «Кушай».

Маленькая Филлис осторожно взяла кусочек жареной курицы. Не успела она положить её на тарелку, как отец ударил по протянутой руке вилкой. Курица упала на пол, а девочка снова начала плакать.

«ОПУСТИСЬ НА ПОЛ И СЪЕШЬ ТО, ЧТО УРОНИЛА!» — прокричал отец.

Филлис, выставив руки вверх, чтобы защититься от ударов, тоже закричала. Но затем быстро опустилась на пол и попыталась поднять крылышко.

«НЕ РУКАМИ, МАЛЕНЬКАЯ СУЧКА! РТОМ! ТЫ УРОНИЛА ЕДУ НА ПОЛ И СЪЕШЬ ЕЁ ТАМ ЖЕ. ТЫ НЕ ЗАСЛУЖИВАЕШЬ ЕСТЬ КАК ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СУЩЕСТВО!»

Филлис сделала то, что её просили.

«И за то, что ты такая неуклюжая девочка, вечером тебя ждут водные процедуры» — добавила её мать мягким голосом.

Филлис расплакалась ещё громче.

«Пожалуйста, мамочка, нет! Я больше не буду ронять курицу на пол! Пожалуйста, не кладите меня в ванну! Только не сегодня вечером, пожалуйста!»

«И после этого, маленький кусок дерьма, я приготовил для тебя сигарету» — пообещал отец.

Девочка снова взвыла, затем наклонилась и её вырвало на пол.

«Ты вылижешь это, маленькая сучка! ВЫЛЕЖИ ЭТО!»

«Будь осторожнее с сигаретой на этот раз» — мать предупредила мужа — «Мы не хотим, чтобы кто-то узнал».

Внезапно Филлис растворилась и появилась уже в другой сцене. Она сидела в углу пустой комнаты — возможно её спальни — раскачиваясь взад и вперёд, взад и вперёд. Девочка выглядела немного старше и больше не плакала. Её лицо ничего не выражало, а глаза были пустыми как у фарфоровой куклы. Я инстинктивно протянул руку, чтобы обнять девочку. Она не