— Пошел ты!

Его рука у моего подбородка, а нос прижимается к моему.

— Скажи мне, кто, черт возьми, твой маленький парень, Джейд, и я обещаю, что не заставлю тебя смотреть, как я режу его на мелкие кусочки и разбрасываю его конечности по всему гребаному Тихому океану.

Я вырываюсь из его хватки.

— Он не мой парень. Я больше ничего не могу тебе сказать, Рой. Ты не можешь заставить меня говорить.

Он выдыхает, вытаскивает еще одну сигарету и кладет ее между губ, как раз в тот момент, когда на заднем плане открывается дверь и в комнату врывается Нечестивый, теперь уже в жилете MC поверх толстовки.

— У нас проблема, — перебивает Нечестивый, быстро осматривая меня, прежде чем подойти к Ройсу. — Парень слышал, как мы говорили о том, что только что произошло. Прежде чем я успел обхватить его руками за шею, он убежал.

Я в ужасе наблюдаю, как краска отливает от лица Ройса, а его густые черные брови изгибаются вокруг глаз. Его зрачки расширяются, обнажая острые зубы. Его гнев разносится по комнате, как гроза.

— Ройс… — Я тянусь к его руке. Он мне нужен. Мне нужно почувствовать его прощение, даже если технически он не хочет давать его прямо сейчас.

Он отшатывается от меня.

— Ты возвращаешься в мой гребаный дом, и ты не уйдешь, если только это не будет на заднем сиденье моего чертова байка или в моей машине. — Он полностью поворачивается ко мне лицом. Его острая челюсть дергается, татуировки под кожей на шее растягиваются. Я на мгновение теряюсь в том, как сильно он изменился за эти годы. Его кожа оставалась мягкой, а черты лица все еще слишком красивыми, но татуировки и мышцы придавали его внешности что-то смертоносное и огнеопасное. — Я, блядь, ясно выражаюсь?

Комната возвращается в реальное время, когда я киваю.

— Да, хорошо. — Я не хочу соглашаться на это, но какая-то часть меня хочет быть рядом с ним прямо сейчас, другая часть меня надеется успокоить его, но самая большая часть борьбы, которая происходит внутри меня прямо сейчас, — это страх. Я искренне боюсь того, что Джеймс может сделать со мной теперь, когда он знает, что я знаю, что Ройс здесь.

Знал ли он, что это был Ройс?

Мышцы моего лица мгновенно расслабляются, мой рот слегка приоткрывается.

— Что? — рявкает Ройс. — Что, черт возьми, происходит у тебя в голове прямо сейчас?

Я прочищаю горло.

— Ничего.

Ложь никогда не казалась мне такой неправильной.

Я хмуро смотрю на Нечестивца, когда я возвращаюсь к Джейд. Она, блядь, скрывает от меня всякое дерьмо, я это знаю. Орсон это знает, Шторм это знает, и, что самое досадное, Нечестивый, блядь, это знает.

Джейд встает с дивана, и все взгляды устремлены на нее, когда она двигается.

— Ванная комната?

Я поворачиваю голову через плечо.

— Задняя комната. Если ты не выйдешь через четыре минуты, я вышибу эту чертову дверь.

Джейд игнорирует меня, проносится мимо и исчезает за дверью.

— Ты всегда так строг с ней? — спрашивает Нечестивый.

Я поднимаю голову, пристально изучая его. Сейчас у меня есть два варианта. Я могу вернуть его в то место, из которого он так удобно, казалось, выполз, все еще будучи в состоянии спасти то, что осталось от нашей дружбы, или я могу сыграть с ним злую шутку.

— О, ты явно здесь новенький. — Шторм хихикает из-за стойки. — Это робко по сравнению с тем, к чему она привыкла.

Орсон молчит в другом конце комнаты, но я не отвлекаюсь от Нечестивца. Теперь я как акула, почуявшая кровь, и эта кровь пролилась из Нечестивца.

— Ты заметил пренебрежительный характер, который эта девушка бросает в него? — Наконец Орсон добавляет: — Это происходит из-за долгих и долгих лет стойкости после того, как я смирился с откровенным дерьмом Ройса Кейна.

Я отключаю его. Он не ошибается.

— Она что-то скрывает, — указывает Нечестивец, прислоняясь к стене. — Нам нужно выяснить, что это такое.

— Я знаю это, — шиплю я, немного слишком быстро. Я знаю, почему он угрожает мне больше, чем кому-либо из присутствующих здесь, и это потому, что двое других всегда смотрели на Джейд как на родную сестру. Никто из них никогда не пытался с ней связаться, да и не стал бы. У Джейд Оливии Кейн было мое имя, отпечатанное на ее гребаной заднице, когда она была новорожденным ребенком, и она, черт возьми, ничего не могла сделать, чтобы удалить его. Я знал это. Наши друзья знали это. Черт возьми, наши гребаные родители знали это. — Никто не знает Джейд лучше, чем я.

— Действительно? — Нечестивый проверяет воды, в которые ему действительно не следовало бы вступать. — Тогда почему ты не знаешь, что она скрывает?

— На самом деле все просто. — Джейд вплывает сзади, но я не двигаюсь. Я мысленно считаю про себя до двадцати, чтобы не броситься вперед и не вырвать горло Нечестивца прямо из его шеи. Вдыхай и выдыхай. Джейд продолжает. — Теперь я знаю, как хранить от него секреты.

Она берет свой телефон с дивана, и я наблюдаю, как ее пальцы сжимают черный футляр.

Идеальный белый маникюр. Простой, чистый, но точно знающий, что с ним делать. Единственное, что хуже невинной женщины, — это та, которая точно знает, как использовать это, чтобы поставить зло на колени. Я не знаю, почему белый прилипает ко мне, но это так. Это привлекает мое внимание главным образом потому, что Джейд — это что угодно, но не та чистота, которую она пытается провозгласить, нарисованная на ее ногтях. Это заявление.

— Может, пойдем? — она добавляет, и я, наконец, встаю, направляясь к Нечестивцу.

Когда все оказываются вне пределов слышимости, я стискиваю зубы и впиваюсь в него взглядом. Нечестивец — танк, и он знает, как сражаться и постоять за себя, но не заблуждайся, я, блядь, могу его одолеть. Вы даете человеку что-то, за что стоит бороться, и он будет сражаться до смерти. Джейд — боевая приманка для меня. Ты повесишь ее сексуальную задницу передо мной, и я убью любого, кто посмеет приблизиться к ней.

— Если у нас возникнут проблемы, связанные с ней. — Я ухмыляюсь, наклоняясь к его уху, мой взгляд падает на его плечо. — Скажи мне сейчас. Я бы предпочел получить кровь в этой комнате, чем в моем доме.

Нечестивец отступает назад, его темно-карие глаза изучают мои. Он высовывает голову из комнаты.

— Поболтаем.

Я поднимаю пальцы, чтобы остановить остальных в комнате.

— Дайте нам секунду.

Как только мы выходим в фойе, Нечестивый поворачивается ко мне лицом.