Шрифт:
Закладка:
— Не всем дано понимать животных, — со вздохом сказал Курво, подойдя к окну постройки, которая планировалась дворцом, но никак не могла обрести нужные очертания. Зал, где собрались Феаноринги, даже близко не напоминал помещения валинорских крепостей. Волокна мрака у земли рассеял ветер, но неба по-прежнему видно не было.
— А просто подумать, отталкиваясь от накопленного охотничьего опыта не хватает смекалки? — зло усмехнулся Туркафинвэ. — Просто. Подумать. Да, Куруфинвэ Атаринкэ, даже Синдар должны быть наделены зачатками разума.
— Тьелко, — задумчиво произнёс Тэлуфинвэ, рисуя на листе проект оконной мозаики, — тебе надо ехать в Дориат. Не Морьо. Встретимся с Нельо, а после…
— Это ещё почему? — хмыкнул Туркафинвэ. — Я более чем уверен, что с Эльвэ никому из нас не договориться. И беседовать нам не о чем.
— Ошибаешься, — голос младшего Феаноринга изменился, — ты, Тьелко, близко дружил с Вала Оромэ, ты, как никто другой, умеешь находить общий язык с Айнур! А у Эльвэ есть дочь. Она может увлечься сияющим красавцем с удивительными способностями, что сближают его с миром природы. Учти, Тьелко — принцесса не вечно будет одинокой. Однажды она может влюбиться. И не в тебя.
Туркафинвэ рассмеялся, но смех был страшным.
— Я не стану связываться с дочкой Эльвэ, — отвернувшись, произнёс беловолосый Феаноринг. — Это ничего не даст. Я понимаю, чего ты хочешь, Тэльво. Думаешь, я страдаю от одиночества, жалеешь меня. Но, дорогой брат, нежное чувство не на того направлено. Это вы все ещё пожалеете, что не дали мне умереть.
Питьяфинвэ пшикнул.
— Ты о народе подумай, — Тэлуфинвэ покосился на старшего близнеца, — мы уже не просто армия, пришедшая из Валинора, взявшая с собой лишь мечи. Ты сам говоришь, что тьма напугала даже зверьё. А женщины и дети, Тьелко? Им ведь тоже есть, чего бояться, так? Кто скрывается во мраке?
Туркафинвэ скривился и промолчал, не желая передавать то, что рассказывали бесполезные трусливые птахи.
— В Дориат я не поеду, — сказал он, наконец, — и женщина мне не нужна. Притворяться влюблённым даже ради благой цели не стану.
— Может быть, не придётся притворяться? — хмыкнул Куруфинвэ. — Говорят, принцесса поистине прекрасна.
— Веселитесь, веселитесь, — сощурил голубые глаза Тьелкормо, — скоро не до смеха будет.
Стук в дверь прервал беседу, и, услышав слова посланника, очень похожий внешне на Феанаро Нолдо бросился на улицу.
***
Рассказать хотелось очень многое, слова рвались на волю из самого сердца, но губы долго оставались неподвижными: Тьелпе был уверен — отец не услышит его или поймёт неправильно.
— Спасибо, что не искал меня и не тащил силой обратно, — единственное, что выдавил из себя Куруфинвион, сдержанно отвечая на объятия истосковавшегося родителя. — Я, возможно, упустил единственный в жизни шанс стать героем, блуждая в подземельях, пока вы сражались с Морготом, зато узнал о Детях Ауле больше, чем любой из вас.
Видя, что отец почти не слушает его слова, Тьелпе отошёл на шаг назад и ухмыльнулся с превосходством:
— Наугрим, узнав о тьме с севера, уходят на восток, за леса. Там безопасно, не то, что здесь. Говорят, под землёй может стать слишком жарко.
Куруфинвэ, казалось, только сейчас заметил, что сын не молчит.
— Ты ничуть не изменился, — рассмеялся Феаноринг. — Наугрим есть чего опасаться, это правда. Здесь земля богата ресурсами, которые можно найти лишь вблизи вулканов, но ни одна из гор с нашей стороны равнины Ард-Гален не опасна, а если Моргот живёт в окружении огненных хребтов, это его проблема, ведь лава не дойдёт до наших владений, даже если разбить склон "котла Ауле" — слишком далеко. Да и как ты себе представляешь разлитые "котлы Ауле"? Моргот их поднимет и перевернёт? Надорвётся, Тьелпе. И на себя опрокинет. Помнишь, Вала Ауле показывал нам, как строить из лавы? Красиво получается. Представляю, как будет сверкать Моргот, заточённый внутри застывшего огня недр. Представляю, на что это будет похоже.
Проведя много времени с Наугрим, Тьелпе услышал в последних словах отца совсем не то, что тот имел в виду, и рассмеялся. Куруфинвэ скривился.
— Можешь считать, что знаешь о вулканах больше меня, — хмыкнул Феаноринг, — но не забывай, я был усердным учеником Вала Ауле и своего отца, и деда. В отличие от тебя.
— По дороге сюда, — всё ещё улыбаясь, невозмутимо продолжал говорить Куруфинвион, — я встретил Морьо. Он сказал много странного…
— Да, — согласился Курво, — нам с тобой есть, что обсудить. Пойдём в дом. Это, конечно, не менегротский дворец, зато у тебя есть все шансы достроить эту развалину так, чтобы она заблистала роскошью.
Тьелпе кивнул. Почему-то именно сейчас, смотря на бледное подобие скромного жилища, унылое и кажущееся заброшенным, он понял, как сильно соскучился по своей семье.
Пастыри деревьев
— Ауриэль! Ауриэль! Отзовись!
Голос эльфа увязал в накрывшей лес тьме, словно в трясине, глох, едва сорвавшись с губ, не отзываясь привычным эхом.
Халиндвэ чувствовал: отец ищет его, волнуется, но сейчас это казалось чем-то малозначительным.
— Ауриэль! Где ты?
Доверившись чутью охотника и памяти, эльф бежал вслепую сквозь неподвижный чёрный туман, уверяя себя, что боится не за свою жизнь, а за возлюбленную деву. Как она? Что с ней? Вдруг нуждается в помощи?
Откуда-то из глубины сознания на поверхность отчаянно рвались остатки здравого смысла, крича, что надо возвращаться, иначе помощь понадобится самому герою, его опять придётся вытаскивать из болота, но сердце не желало слушать.
— Ауриэль!
«Она не слышит меня из-за мглы! — в отчаянии подумал Халиндвэ, чувствуя под ногами хлюпающую жижу. Один неверный шаг с тропы и… — Но я не сдамся!»
— Ауриэль!
Во тьме показались блёклые огоньки, и охотник насторожился: если это болотные обманщики, на них нельзя смотреть — утопят. Однако, свет был иным. Живым и, ко всему прочему, на слишком большой высоте, достигающей два эльфийских роста.
«Болотные огни не летают, — напомнил себе охотник, — они жмутся к земле, играют в прятки среди травы».
Халиндвэ вдруг с удивлением понял, что сияние напоминает ему о Валиноре. Но как? Почему?
Огоньки двигались
