планировал свою операцию против Уэста и создавал ему прикрытие, он присвоил ему имя Рейнера, передал его паспорт, связи — одним словом, все, что нужно. Сам же Кеннеди (кстати, это его настоящее имя) давно подумывал, как бы заполучить себе людей из Ярда, и случайно натолкнулся на одного… — Чэтуорт даже рот открыл от удивления, а Пил тем временем продолжал: — Тогда ему пришла в голову мысль подчинить себе кого-нибудь рангом повыше. И Кеннеди выбрал Уэста. Он прощупал его окружение и обнаружил, что у миссис Уэст есть кузина в Саррее. Именно это и дало ему толчок к разработке многоходовой и сложной операции.

— А та молодая француженка… — начал было Слоун.

— Вот именно, — согласился Пил. — Бриггс и о ней говорил. Она была влюблена в Кеннеди. Он ездил навещать ее в Париж, называл себя при этом Артуром Кингом, а заодно выяснил, известно ли ей что-нибудь о ее отце — рыжеволосом Кайле. Кеннеди очаровал ее. Он вообще пользовался успехом у хорошеньких женщин. Кайл же знал о Кеннеди гораздо больше остальных. Но Кеннеди была нужна его дочь. С ней он, правда, не заключал никаких сделок: она сама увязалась за ним в Англию. Тогда Кеннеди решил использовать ее для осуществления своего коварного замысла и поймать в ловушку Уэста. Он подыскал домик и устроил там с ней свидание. Теперь стало ясно, что именно Кеннеди убил девушку и напал на Уэста. — От долгого рассказа и возбуждения голос Пила звучал хрипло. — Конечно, в этом происшествии еще много всяких деталей, но общая схема вполне ясна. Перси Бриггс не торопится все выложить, но рассказывает он подробно, ибо знает, что это единственный способ спасти свою шею от петли. Когда Кеннеди требуется сделать «работу» — убийство или еще что, — он точно знает, кого использовать. Родился Кеннеди, если верить Бриггсу, в Ист-Энде, настоящий Хеммингуэй, за которого он себя выдавал, жил и умер за границей. Кеннеди занял его место. А так как у Хеммингуэя в Англии не было близких друзей, Кеннеди вынужден был расстаться со своими. В общем, уже сейчас у нас предостаточно оснований, чтобы предъявить обвинение и Кеннеди, и обеим женщинам.

— Все это у меня не укладывается в голове, Роджер, — произнес с расстановкой Чартуорд. — Никогда и никто мне ничего подобного не рассказывал, да, наверное, и не расскажет. Не могу понять, как муж может сохранить в тайне от своей жены… зная вас и вашу жену…

— … но зная также, как Кеннеди контролировал каждый мой шаг, — добавил Роджер.

— Да-да, вот именно. Кстати, уже почти пять часов. Э-э… а как насчет вашей жены? Вам, наверное, не терпится увидеть ее? Хотя она… черт возьми, она же не узнает вас! И мальчики тоже…

— Я попрошу сначала Марка Лессинга съездить к ней, — сказал Роджер. — Если вы ничего не имеете против, то я прямо сейчас и отправлюсь к нему.

Слоун притормозил машину и махнул рукой Роджеру, когда тот выходил из дома Хеммингуэя.

— Ну вот, теперь они все под замком, дружище. Бриггс все еще рассказывает. Ох и выдумщик этот Кеннеди! Ты знаешь, он придумал один трюк: закапывал какие-то капли в глаза — белладонну или что-то в этом роде, — и они меняли до неузнаваемости его внешность, после чего многие принимали его совсем за другого человека. Да и тебя, кажется, загипнотизировали его глаза…

— И ты мне это рассказываешь?! — воскликнул Роджер.

Слоун добродушно улыбнулся. Он был счастлив.

— Кеннеди считал, что, подсунув твой труп, окажется в полной безопасности. Помнишь, я тебе говорил?

— Конечно, помню. Ты был…

— Ах, оставь!

— Никогда.

Роджер сидел в машине Марка Лессинга неподалеку от дома на Белл-стрит. Было чуть больше шести утра. На улицах только стали появляться первые автомашины, два-три человека вышли из своих домов. Белл-стрит была еще по-ночному тиха и пустынна.

Марк что-то долго не возвращался. На тротуаре под окном машины уже скопилась горка окурков. Наконец появился Марк и сделал Роджеру знак рукой. Он не произнес ни слова, когда тот прошел мимо и свернул в ворота.

В дверях стояла Дженет.

Утренний свет падал на лицо Роджера. Он медленно приближался к ней, сердце его бешено колотилось.

Более двух месяцев минуло с тех пор, как они виделись в последний раз. Роджер заметил на ее лице беспокойство и в то же время радостный блеск в глазах. Она смотрела на него, изучая каждую черточку его лица. Наконец медленно протянула ему навстречу дрожащие руки. Он взял их в свои, нежно притянул к себе жену, и тут Дженет громко разрыдалась.

Дженет сидела перед ним на мягком пуфе, закинув голову. Она крепко держала его за руку, словно боясь, что стоит лишь отпустить ее, и ей уже никогда не удастся дотронуться до Роджера вновь.

Вдруг наверху раздался голос Скупи:

— Ричард! Ричард!

Никакого ответа.

— Ричард! — голос Скупи стал громче. — Я проснулся, вставай, я уже проснулся!

Сердце у Роджера готово было выскочить из груди.

— А что скажут дети? — спросил он. — Я думал об этом тысячу раз, они ведь не узнают меня, они…

— Они узнают тебя, стоит только тебе заговорить. — Голос Дженет срывался. — Я расскажу им все. Хотя нет, ты им сам расскажешь… О, нет-нет, лучше я. Теперь у них есть ты и у меня есть ты! Роджер, как это ужасно! Я потеряла всякую надежду. Я…

— Я бы не осмелился…

— Конечно, ты бы не осмелился. Но не вини себя, не беспокойся, дорогой, ни о чем. — Слезы катились из ее глаз. — А знаешь, у тебя совсем неплохое лицо, Роджер. Мне оно чем-то даже нравится…

Наверху на лестнице внезапно воцарилась тишина, а затем раздался чистый голосок Ричарда:

— Мама уже внизу.

— И комната Грэйс пустая, — добавил Скупи.

— Мама!

— Мамочка!

— Я скоро приду, мальчики. Идите в комнату Ричарда и не кричите так громко.

Роджер произнес хриплым голосом:

— Они уже в комнате Ричарда. Ничего не изменилось, господи! Я хочу видеть их, Джен. Я должен их видеть. Я…

— Я сейчас схожу и поговорю с ними, — сказала Дженет. — Я скоро. — Она поднялась, затем склонилась над ним и поцеловала. Повернувшись, Дженет поспешно вышла из комнаты.

Марк бродил по саду, засунув руки в карман.

Поднявшись наверх, Дженет сказала веселым голосом:

— Послушайте меня, мальчики, у меня есть для вас сюрприз.

— Какой же это сюрприз, если ты плакала? —