Пахло тут, как и положено пахнуть в замке — лошадиным навозом, гниющими отходами, человеческими фекалиями — но обитатели, равно как и торговцы словно бы ничего не замечали.

На высоком каменном крыльце под вычурной резной крышей застыл представительный мужчина в чёрно-лиловом камзоле со всё тем же золотым грифоном на груди. Рядом с ним держалась пара подхалимского вида молодых парней-служек.

— Саймон, Карл! Чего вам, бездельники?! — рыкнул он с высоты.

— Так, ваше степенство, сударь мажордом, сержант Фалько прислал! Вот энтих сопроводить!

Мажордом соизволить взглянуть на некроманта с драконицей. Аэ немедленно склонила голову набок, уставившись на его степенство таким взглядом, что покраснели даже служки.

— Неупокоенные, сударь мажордом, — пропела Аэсоннэ. — Не беспокоят ли? Устраним с лёгкостью!

На них уже оглядывались. Шумный базар быстро затихал. Торговки и покупатели, возницы и грузчики — все уставились на странную пару, молодой мужчина в сером плаще со странным посохом и совсем юную девушка с белыми не по возрасту волосами.

— Вольфганг, господин Беван! Вольфганг-то, сударь!..

— Тихо, Саймон! — пробасил мажордом. — Вы, двое! Чем докажете?!...

Вместо ответа некромант молча поднял увенчанный черепом посох.

Из глазниц послушно рванулось пламя. Зашипело, засвистело сотней рассерженных змей, завилось диковинной огненной косой; и, подчиняясь мановению руки вызвавшего, вновь скрылось внутри черепа.

Кто-то кричал. Кто-то опрокинул прилавок с яблоками. Кто-то пытался спрятаться под соседним, кто-то полез за телеги. Громадное же большинство селян просто бросилось наутёк, как и оба служки подле мажордома.

Его степенство сударь Беван Саваж побледнел, покрылся потом, но устоял. Только дышал тяжело, да побелевшие пальцы его впились в перила.

— И-идёмте, — наконец выдавил он. И добавил, уже чуть бодрее: — А вы, подлый народ, чего глазеете? Мага не видывали? За работу, живо! Кто торговать явился — торгуйте, время не теряйте! Господин барон за всё спросит! А вы двое — Саймон, Карл — со мной!

Господина барона звали благородный сэр Руфус вер Бригг и гербом он имел «грифона златого в поле чернёном и пурпурном шествующего». Был он изрядно толст, весел и рыжебород. Маленькие синие глазки тотчас же масляно уставились на Аэсоннэ.

— Маг, значит. Знатный, знатный у тебя черепок-то, хороший… — приговаривал господин барон, кружа вокруг них. Ни сесть, ни подкрепиться он не предложил.

Покой у сэра Руфуса был ему подстать — с низким потолком, узкими щелями окон, словно растолстевшие стены сдавливали и сдавливали проёмы, пока не осталось нечто лишь немногим шире обычной бойницы.

— А мертвяки-то у нас есть, как не быть, как не быть, — продолжал господин барон. Мажордом и двое солдат — те самый Саймон с Карлом — молчаливо ждали у двери. — Вот арбалетчика разорвали не так давно. Вольфганга Майнца. Какой арбалетчик был, какой стрелок!.. Разорвали, представь себе, маг, а? Сорок монет семейству отдать пришлось, — на последних словах господин барон пригорюнился.

— Где же они, ваша милость? Где же те мертвяки? — нежно вопросила Аэ, словно интересуясь, не окажет ли господин вер Бригг ей честь своими чувствами.

Кэр ощутил внезапный укол ревности.

— К северу отсюда, — махнул рукой барон. — Старое кладбище. День пути верхами. Там был древний монастырь Славы Господней, небольшой, но… гм, богатый. Монахи умели врачевать, и, хотя никогда не требовали денег, им несли… дары. А потом… там что-то случилось, какая-то болезнь, и святые отцы сами заперли изнутри все ворота, двери и окна, запретив нам приближаться. Потом мы слышали дикие вопли оттуда, такие, что кровь леденела. А ещё потом… всё стихло.

Наступило молчание.

— Ладно, садитесь, — махнул наконец рукой хозяин. — Беван! Вели подать вина. И того фазана, что запекли с утра!..

— Мы долго не заходили в монастырь. Не решались. Не одна неделя прошла, и… и надо было всё-таки похоронить святых отцов, тем более что прибыли рыцари Чёрной Розы. Мы перебрались через ограду, взломали двери… — толстяк покачал головой. — Все святые братья были в храме, у алтаря. Казалось… Нет, конечно же, нет.

— Что именно казалось? — осторожно спросил Фесс. — Это важно, ваша милость.

— На них не было ран. Тела уже тронуло тлением, зловоние было едва переносимо, но никто из братии не умер насильственной смертью. Казалось, они… погибли от невыносимого ужаса, маг.

— Что же дальше? — тихонько спросила пригорюнившаяся Аэ.

— Дальше, красуня? Дальше мы их похоронили, честь честью. Всё-таки братья сделали нашим краям немало добра. Похоронили, отслужили заупокойные и… вернулись к своим делам. Рыцари Чёрной Розы, однако, наложили лапу на монастырские богатства, — сэр Руфус горестно вздохнул. — Вывезли всё, до последнего грошика!.. Обитель после этого так и не ожила. А потом… потом стали замечать братьев-монахов, выкопавшихся из могил. Про ту беду, конечно, все знали, только нас она до поры до времени обходила.

— Что же вы сделали, ваша милость?

— Как «что», чародей? Послал за рыцарями. Чёрная Роза прислала двоих мастеров с оруженосцами. Несколько ночей ходили туда, рубили кого-то. Потом вернулись. Один рыцарь — без ноги. Пришлось платить пенсию, — барон закатил глаза. — Но на какое-то время и впрямь стало потише. А потом… — он махнул рукой. — Полезли. Правда, далеко от монастыря не уходили, так что мы… привыкли. Накопали ловчих ям, наставили капканов. Тоже помогло. Ну и держались от тех мест подальше. Вот, рынок теперь у меня во дворе. Грязь, конечно, шум, гам, но зато рыночную подать все платят исправно. Однако всё равно, люди пропадают. Гибнут. Вот как бедолага Вольфганг. Понадеялся на собственную меткость, пошёл проверять капканы в одиночку. Ну и не вернулся. Мы потом и косточек не нашли, только кровь да его арбалет.

— Я всё понял, ваша милость. С вашего позволения, отправлюсь туда, очищу место.

— Гм, гм, не спеши, некромаг! — хитро сощурился господин барон. — Ты ж не так просто собираешься нам помочь, верно?

— Вы очень проницательны, ваша милость, — Аэ затрепетала ресницами. — Нам, скромным чародеям и их верным помощницам надо, увы, есть