— Далемир! Что у тебя на руке за украшение? Не видела этого раньше. И у Василисы тоже — Славина прищурилась, внимательно рассматривая украшение на руке Вадима.

— Я да, прошу прощения… я очень надеюсь, что директор даст своё благословение… — прошептал Вадим на ухо Велиславе.

Я отвернулась — мне сейчас не до его проблем. Если он такой трус, что не может сделать предложение руки и сердца любимой девушке, как полагается, то ну… может, и правильно Вася называет его придурковатым? Хотя, я полагаю, что со стороны Вадима будет непросто объяснить свои чувства моей подружке. Особенно сейчас, когда её глаза горят жаждой возмездия. Я посмотрела на вжавшего голову в плечи Вадима, и поняла, что влюблённое «выходи за меня» в его исполнении мы сегодня не услышим.

Славина молча развернулась и отправилась назад по коридору, прихватив единственную свечу.

— Я думала, что вы хотели проводить нас до выхода из здания — робко спросила я.

— Не бойся, Мария! Рядом с тобой профессор Собигор. Не пропадёшь! — бросила Велислава через плечо.

Чуткая женщина. Игорь несмело улыбался. Васька злобно зажгла огонёк в своих ладонях, и мы вывалились из административного здания. Ночь давно вступила в свои права, только лишь кто-то сидел в кустах напротив входа, поскольку оттуда доносилось заунывное:

— И глянет мгла из всех болот и всех теснин, и засвистит весёлый кнут над серой парою…

Едва мы вышли, как пение резко оборвалось, и нам навстречу выпали озябший Донатий с взволнованной Кариной. Нас поджидают. Узников совести.

— Ох, горе горькое, думы тяжкие! — тут же запричитал домовой — Мы как вот с Кариночкой вас приметили-то, ровно острожников тихо бредущих за ентой бабой проклятущей, так сразу и придумали — вам защиту искать! Оно вспоможение какое-бы и вышло!

Так что побёгли мы до спортивной площадки. Там как раз воеводин сынок доблесть свою показывал, перед девицами, стал быть, удаль молодецкую демонстрировал… ему первому обсказали всё! Что повязали вас, горемычных, да в кабинет к дилехтору повели, допытываться будут, откель торговлишка налаженная идёть… Затем мы поспешали к Игорьку, он там у себя обретался, после нашего-то рассказа подорвался, ровно ужаленный, и ну бежать!

Донатий утёр испарину уголком рубахи и тяжело вздохнул, помялся, но всё же задал свой вопрос:

— Вас-то, девоньки, на побывку отпустили, или уж насовсем?

Васька раздражённо закатила глаза, а Карина прижимала к груди какой-то свёрток и молчала. Но руки у бедняжки тряслись мелко-мелко.

— Донатий тут… велел вам собрать носков тёплых, сахар в кубиках таких, из Марусиной квартиры прихватили который, потом мясо в горшочках — выдавила она, стараясь не расплакаться — а ведь только-только всё начиналось хорошо! За что хоть вас арестовали-то? Неужто за незаконную торговлю товарами иноземными? Так ведь на неё пошлин нету пока, да и от Приграничья доходит иногда…

— Ну, всё! Хватит глупости говорить! Ничего такого, за что можно было бы нас расстрелять, за нами не водится! Директор прознал про то, что мы во флигель проникли, вот и вызвал на душевную беседу. Иначе это я и не назову. Причём Ладимир особо педалировал на то, что мы «проникли незаконно» и на то, чтобы он нас там больше не видел! Но вот ни слово про то, что нельзя свой бизнес вести, никто и не сказал.

Я насмешливо посмотрела на наших мужчин:

— И даже никто не настаивал на том, чтобы наказать нас за нашу общественную деятельность. Нам с того небольшой прибыток, местным купцам — большой прибыток, население счастливо… а до мнения князя мне… всё равно! Как и всей Школе, в общем-то.

Игорь нахмурился, Васька стояла, раскрыв рот, и даже до Вадима что-то начало доходить:

— То есть, ты думаешь, что основная мысль сей поучительной речи твоей была в том, что директор желает отвадить нас от флигелька этого?

— Не совсем так, Вадим — задумчиво сказала Василиса — не только директор. Но и наш садовник. Вот что самое интересное. Он-то здесь причём? И ведь не просто донёс на нас, но и в кабинете был во время нашего допроса, да и чувствовал там себя, как дома!

Вадим напряг мозги:

— Точно, тот человек, который в углу сидел, колченогий уродец! Как только посмел на нас напраслину возвести? А директор? Наветам гнусным внимает?

Я не стала дослушивать обвинительную речь, а молча отправилась в сторону флигеля. Васька торопливо догнала меня, огонёк в её ладонях трепетал в такт движению.

— Ты что-то задумала, Маня? Зачем мы идём туда опять? Разве ты уже успела забыть про то, что в этом здании пол не в порядке, и вообще? Мы, вроде бы, даже наказаны! — с любопытством поинтересовалась Василиса.

Что поделать, когда ушёл испуг, вернулось любопытство. Следом за нами гуськом шли Карина с Донатием, и замыкали нашу процессию парни. Вот последним было уже без особой разницы траектория нашего движения, лишь бы только Вася перестала грозить всяческими карами.

— С полом там всё в порядке, и ты это отлично знаешь, Васёна. Велибор и садовник просто очень сильно намекнули нам на то, что мы не имеем права и близко подходить к заветному флигельку, вот, в чём дело! А мы просто на него одним глазком глянем, вот и всё!

Собственно, не всё получилось именно так… ну да ладно. Стоило нам подойти к зданию, как услышали голоса. Конечно, мы их узнали, поскольку распрощались не более получаса тому назад и заметались по дорожке, точно куры.

Хорошо, что Донатий проявил волю и грозно шикнул на нас, приказав залезть в ближайшие кусты, покрытые снегом. Так мы и поступили, бежать-то всё равно было некуда.

—… быть может, ты и прав, Володя. Но я просто не мог поступить иначе. Сам знаешь, у этих двоих всё не слава Богу — услышали мы голос Святобора, когда они прошли мимо нас.

Возле флигеля они недолго о чём-то поговорили, после чего директор вошёл внутрь, а садовник по давней привычке присел на крыльцо. Если бы мы сейчас гордо покинули своё укрытие, то таким наказанием, как нынешнее — точно бы не отделались, поэтому мужественно продолжали сидеть в ожидании чуда.

— Ты там что-то про носки говорила, надевай скорее, только простуды нам не хватало — сказала я продрогшей Карине.

Та молча стянула с себя ботинки и напялила мои махровые носки. Ожидание затягивалось, поэтому мы дружно употребили тот горшочек с тушёным мясом, которые эти двое собрали для «узников совести», когда Игоря осенило:

— Но куда делся директор? Если его нет в доме?

Я открыла рот для того, чтобы попенять дорогому профессору Собигору на его явную недалёкость, когда поняла, что именно тот имел в виду. Дело в том, что внутри самого дома было темно. То есть ни одного лучика света не проникало через тёмные провалы окон. Я отмела Васину мысль, что директор ходит и спотыкается в темноте, как изначально несостоятельную. Отсюда следуют два варианта: либо директора внутри просто нет, либо он спустился в подвал, к примеру. Если мы подвал этот не увидели, это же не означало, будто его там нет.

— Есть ещё третий вариант — решила блеснуть мыслями Вася — если директору не нужен свет, он и так всё видит в темноте.

— Извини, Васёна, но вряд ли это так — с воодушевлением сказала Карина — директор Велибор совершенно точно жив, поэтому он пользуется зрением, и оно у него точно такое же, как и у нас с вами. Только нежить не нуждается в освещении ночью, но это скорее потому, что она практически не использует зрение, как орган, больше доверяясь обонянию. Если бы тут был вурдалак, или просто упырь, я бы показала, что имею в виду… — Карина с сожалением вздохнула, переживая, что на территории Школы не бродит вурдалак, или хоть какой-никакой завалящий упырь.

Но мы все дружно стали уверять некромантку в том, что просто поверим ей на слово. А директор всё же находился внутри — мелькнул свет, и тот появился на крыльце.

— Ты зря беспокоился, Свят! — устало сказал директор — Я спускался в лабораторию Вилены, и там никого не было уже много лет. Ни одной живой души… да и по внешнему виду она осталась такой же, какой она была в день ареста Вилены. Почти сожжённая по приказу магистра Горибора.

— Быть может, ты прав, брат. И я просто перестраховался, когда увидел девчонок, бодро марширующих по нашему дому, я ведь там тоже давно не был. Как раз со времени смерти