Шрифт:
Закладка:
Пол был усыпан осколками апельсинов с ветки, которую я задела. За деревом стоял Кор и с ужасом смотрел на меня.
Губы Аластера тронула довольная улыбка.
– Девчонка остается.
22
Ирса обернулась и впервые увидела осколки на полу.
– Господин, я и не думала…
– Это я и сам вижу. – Аластер перебил ее одним взглядом. – Вставай за бар, – приказал он. – Немедленно. – Ирса кивнула и сделала близнецам знак пойти за ней, но Аластер опустил руку на плечо Сазера. – Явишься ко мне в кабинет через час, – сказал он великану.
– Для чего? – спросил Сидо.
Аластер медленно повернулся к нему. На лбу у метрдотеля запульсировала жилка.
Близнец отшатнулся.
– Девчонка пнула апельсиновое дерево, а твой брат едва не вышвырнул ее из отеля. Из-за него я едва ее не потерял. Он заслужил наказание.
Сазера был сюминаром, уже лишившимся одного глаза. Он уже получил первое предупреждение. Но вряд ли ведь Аластер казнит его из-за меня.
– А теперь прочь с глаз моих, оба. – Аластер отмахнулся от великанов. Потрясенный Сидо потянул брата за собой, и они поспешили к Ирсе.
Нас окружил персонал с метлами и совками. Работники проводили расстроенных гостей по номерам и принялись сметать осколки. Мраморный пол впитал те из них, что они пропустили.
Я замерла как вкопанная. Казалось, под пристальным взглядом светлых глаз Аластера ноги так и приросли к полу.
– Удивительно, и как одна кухарка смогла за день поднять столько шума, – сказал Аластер. – Ты знал?
– Подозревал.
Я обернулась на голос Кора. Сейчас, как и тогда, в гостевом номере, на его лице застыло нечитаемое выражение, но отчего-то во взгляде теперь было больше пустоты, чем прежде, словно что-то в нем разбилось вместе с апельсинами.
– Подозревал, но договорился со мной, чтобы я отправил ее обратно? – Аластер повертел в пальцах апельсиновый осколок. – Чудесные апельсиновые деревья – уникальное сокровище нашего отеля. Давным-давно, еще до того как он появился, один сюминар создал их, заколдовав обыкновенные апельсины.
Еще до того как отель появился. Мне вспомнилась записная книга со штампом тайного общества из картографной. Возможно, сюминар, о котором он говорит, был его членом.
Аластер поджал губы.
– Как-то раз я попробовал их вырубить. Но они попросту выросли обратно прямо из мраморного пола, причем мгновенно. – Он взглянул на меня. – На ветках редко вырастают плоды – только рядом с сюминаром.
Я удивленно нахмурилась. Не может быть.
Нет, такое даже помыслить нельзя. Я ни разу не чувствовала в себе вспышек магии. Из меня никогда не рвалась волшебная сила, приносящая горе окружающим, как бывало у сюминаров в детстве. До того как попасть в отель, я ни разу не ощущала присутствия магии. Но метрдотель считал меня сюминаром. И Кор тоже.
Эта мысль казалась нелепой. Да что там, даже глупой. Я тряхнула головой.
– Не может быть. Деревья, должно быть, ошиблись.
Я рассчитывала, что Кор со мной согласится, что посмеется и начнет шутить надо мной. Но он молчал и не смел взглянуть мне в глаза.
Медленно начало приходить осознание. Кор ни за что бы так себя не повел… не будь это правдой.
Я и впрямь сюминар.
На краткий миг я ощутила, как что-то внутри смещается с привычной оси и встает на место, изменив меня до неузнаваемости. Я взглянула на мир новыми глазами. Полумрак, царящий в фойе, манил меня, взывал ко мне и моей магии.
Моей магии.
В стенах отеля я повидала много всего чудесного, начиная с первого званого ужина и заканчивая головоломками, зонтиками, из-под которых лил дождь, волшебными коридорами. Если я и впрямь сюминар, получается, долгие годы во мне копилась та же мощь.
Я рассмотрела свои ладони, маленькие костяшки, заусенец на указательном пальце, мозоли над костями и сухожилиями. С виду самые обыкновенные руки. Руки работницы дюркской дубильни, кухарки, сестры, дочери из Алиньи. И все же Аластер был прав: эти руки могли насылать чары, прекрасные и опасные, – а я даже не подозревала об этом.
Чего не скажешь о Коре.
Шок сменился гневом, который застлал все, заполнил все пустоты во мне, стиснул легкие. Я взглянула на Кора. Он распрямился, стиснул зубы и сощурился. О, до чего хорошо я успела изучить это сосредоточенное выражение лица.
Он знал! Все это время он знал, кто я такая, но скрывал это от меня! Да что там, откровенно лгал мне. А я доверяла ему, считала своим другом. У меня задрожали губы. Он ведь и впрямь был мне другом. Пожалуй, лучшим другом в этих стенах, а теперь…
Его предательство было точно удар под дых. Хотелось кричать, хотелось обрушить на него шквал вопросов, но в горле встал болезненный ком.
Я подошла к нему и схватила за ворот. Он оттолкнул меня на расстояние вытянутой руки. Лицо сохраняло безучастное выражение.
– Ты знал! – прошипела я сквозь стиснутые зубы. На глаза навернулись предательские слезы. – Так почему мне ничего не сказал?
– Тебе надо успокоиться. И как можно скорее. – Он кивнул, делая мне знак обернуться. Сзади к нам подошел Аластер.
Пламенный гнев во мне сменился ледяным, и меня начало трясти.
Аластер осклабился. Спрятал в карман осколок апельсина, взял меня под руку, точно я была его трофеем.
– Пойдем-ка, – проговорил он. – Уже почти полночь, Манифику пора за работу.
Аластер привел меня к себе в кабинет. Нестерпимо хотелось пулей выскочить из комнаты. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы в ней остаться, чтобы лицом к лицу столкнуться со своим истинным «я», с тем, что всегда жило во мне.
Я потерла ладони, провела пальцем по венам на запястье. Мне не раз доводилось слышать истории о том, что магия истребляет в жизни все краски, приносит много горя. Я представила, как она теперь ярится у меня в крови, точно черная-черная змея, что с шипением рвется наружу. Я не знала, что чувствовать.
– Подойди сюда, – велел Аластер и подвел меня к витрине с диковинками. Он снял с верхней полки три артефакта и разложил их у себя на столе.
Я замерла в нерешительности, и тогда он схватил меня за руку и подвел к волшебным предметам, а потом стал водить по ним моей ладонью: сперва по волшебному прутику из орехового дерева, потом по маленькому каменному маятнику и по бронзовому компасу с
