что касается политики. Он не одобрял ни американофилии, ни политической ангажированности на RFE/RL Inc, ни расточения энергии на все, что вне литературы. Я не понимал его поведение во время войны, когда, бросив винтовку в одну сторону, затвор в другую, Бельмон (тогда ему было те же тридцать, что и мне) бежал от немцев с линии Мажино до самого Виши, где как-то приспособился и выжил. Не понимал уступчивость перед напором ГБ в виде ВААПа, Всесоюзного агенства по авторским правам, которое «точечно» работало против моей столь успешно начатой карьеры «французского русскоязычного писателя». Дело было в том, что ВААП предложило «Акрополю» целый мешок советских романов за смешную цену, которая, однако, включало пожелание притормозить «этого вашего арривиста». Сделка, которая ввергла меня в крайнюю нужду, оказалась финансовой катастрофой: нераспроданные во Франции тиражи советских романов пошли в макулатуру. Строго говоря, это было предательством по отношению ко мне и нашим взаимным с «Акрополем» обязательством поставлять и выпускать по одному моему роману в год, на что можно было бы существовать в Париже. Однако и это тоже входило в мое постижение французского национального характера, олицетворенного этим преданным литературе человеком широких, пусть на мой вкус «слишком» широких моральных допущений, которому я обязан своим романным дебютом, общением за ирландским виски, а еще штанами. Отправляясь однажды зимой в Канаду, что для парижанина было испытанием, он заказал себе, а заодно и мне милитарного цвета многокарманные брюки – их я, конечно, в Париже ни разу не надел. Вы, дорогой Евсей, обратили меня к тому, что существует в ином измерении бытия. В юности одним из любимых моих речений было старославянское «не судите да не судимы бондете». Тем более сейчас в Америке я стараюсь не быть judgmental – избегать осуждений. Но не суждений и оценок. Человек как стробоскопический шар в танцзале, и с точностью можно говорить лишь о том, как эта вселенная отзеркалила тебя. Поэтому всем читающим по-французски могу посоветовать его книгу о самом себе: последний труд Жоржа Бельмона «Воспоминания о потустороннем мире» выпущен в 2001-м парижским издательством Кальман-Леви.

ЕЦ Ваша первая и единственная книга, вышедшая в СССР, называлась «По пути к дому». Символичное название. Многие мистики считают: всю жизнь мы идем домой – к Богу, к своей душе, к осознанию собственной миссии на земле. В январе этого года вам исполнилось семьдесят. Вернулись ли вы наконец домой или все еще в дороге?

СЮ Вы совершенно правы. И эту символику я подразумевал тогда в названии, зная: по пути к себе мне предстоит еще немало отмахать.

На первой мировой мой финский дед, сумевший стать русским офицером, воевал с дедом австро-венгерским. Дальновидный Чехов, попадая пальцем в анус Дьяволу, предвидел небо в алмазах и подшучивал над мальчиками, которые собирались бежать в Америку. Но сбеги тогда мои «бледнолицые» деды, оба избежали бы новой эры человечества – эры ЧК. Русский не попал бы в «Кресты», австрийца бы не расстреляли по ксенофобской разнарядке в тюрьме Ростова-на-Дону. Но я не про абсурд, а про единство антагонизмов в своем случае. По отношению к Америке общеизвестна метафора «плавильный котел». Я сам всегда ощущал себя таким котлом. Кипел и булькал. Север со стороны отца, юг со стороны матери. Этакий варягогрек, но только еще и в энной степени: генетически и культурно. «Дружба народов» во плоти и крови. Ранние размышления над этой данностью и заданностью еще в неудавшемся «Союзе» привели меня к мысли, что оптимальным местоположением был бы заокеанский Union. Ex pluribus unum. Из многого моего – одно. По пути к этому многосложно-цветущему единству я был ленинградцем, гродненцом, минчанином, москвичем, парижанином, мюнхенцем, пражанином, не говоря о прочих пунктах, где приходилось задерживаться в «путешествии на край». В национальных странах мне было не по себе. Теперь в четырех милях от моего дома проходит спинной хребет Америки – Тропа Аппалачей. В пяти – озерная родина зеленых, законом охраняемых лягушек, а главное – гнездовище белоголовых орланов, пернатого символа Америки. Так что с точки зрения экзистенциальной географии я не только оказался, но и, как смог, обжился дома. В него воткнут «звездно-полосатый», а над ним парят орлы.

Июнь-июль 2018

Прощание в июле

Памяти Генри Файнстайна

13 июля 2019 г. в Чикаго ушел из жизни Генри Файнстайн (Геннадий Семенович Файнштейн). Талантливый писатель, философ и мыслитель, подлинный русско-еврейский интеллигент.

В эмиграции я давно уже перестал удивляться дерзким линиям человеческих судеб. Но все же судьба Г. С. Файнштейна по-особому примечательна. Он родился 23 мая 1945-го в Москве. С юности искал и – несмотря на обычный советский антисемитизм – счастливо нашел себя в науке. Окончил физико-химический факультет Московского института стали и сплавов, а потом – уже будучи кандидатом физико-математических наук – факультет прикладной математики Московского института электронного машиностроения. Написал получившую восторженные отзывы коллег научную монографию, подготовил свыше сорока публикаций в академических изданиях. Однако все же Геннадий Семенович вряд ли догадывался, что сюжет его жизни получит неожиданное продолжение. Писательская биография Генри Саймона Файнстайна (такой литературный псевдоним выбрал для себя автор) началась в США, куда он вместе семьей эмигрировал в 1991-м.

Все мы вышли из «Красного Египта», думая прежде всего о свободе – как физической, так и духовной. Свободой, стремлением преодолеть телесные рамки будней, кажется, пронизана каждая книга Генри Файнстайна. Удивительно: его литературному творчеству ничуть не помешало то, что долгие годы Генри работал аналитиком в крупных чикагских компаниях. Его первой книгой стал сборник стихов «Резонанс» (2004). Затем увидели свет другие произведения (некоторые из них в электронном варианте можно найти на lulu.com, если набрать Henry Feinstein). Книги эти не похожи друг на друга, но в каждой неизменно присутствует эксперимент, живет философская идея, развивается нетривиальный сюжет. Это роман «Волны Ноосферы» (2008), написанная по-английски пьеса «Wagner and Salieri (The reportage from the Noosphere)» (2008), роман «Записки Каренина» (2011), пьеса «Преображение короля Лира. Вариация на тему трагедии Вильяма Шекспира “Король Лир” для одного Актёра» (2014), роман «Путь к Итаке…» (2015), книга-коллаж «Сны Харона» (2017). Символично, что последней книгой Генри Файнстайна стал роман «Зов Агасфера» (2018). Обратившись вслед за многими мастерами культуры к образу вечного странника, автор перемещается вместе со своим героем в разные эпохи и страны. И задумывается о парадоксах истории, о природе человека, которого история ничему не учит, о смысле человеческого существования, ускользающего от нас в суете дней.

16 июля 2019

(Некролог был опубликован в русскоязычных