Воины Ки и Киёхара рядами ворвались в храм с запада и востока. Они пару раз повторили маневр, но ни единого врага не было видно, лишь тлевшие в кострах угольки поблескивали в уже начинавшей светлеть ночи.

Уцуномия решил, что он одержал победу еще до сражения. Он спешился перед главным залом, пал ниц и вознес молитвы принцу Дзёгу[106]. «Это случилось не благодаря моей отваге и силе, но благодаря покровительству богов», – так подумал он и преисполнился счастья.

Он сразу же отправил в Киото гонца, чтобы сообщить: «Мы быстро выбили врага из храма Тэнно». Среди тех, кто узнал об этом, не было ни одного – от двух начальников Рокухара до простых солдат наследных и ненаследных вассалов, – кто не восхвалял бы его великую доблесть.

Однако Уцуномия, обратив врага в бегство у храма Тэнно и тем самым добившись славы, понимал, что со своими малыми силами он не может ни идти вперед и преследовать Кусуноки, ни возвращаться назад, так и не вступив в настоящее сражение.

Пока он решал, как быть, прошло четыре или пять дней. Вада и Кусуноки, набрав в Идзуми и Кавати разбойников[107] числом в четыре – пять тысяч, послали их с двумястами воинами к храму Тэнно, приказав им зажечь сигнальные костры. Воины Уцуномия метались в панике, восклицая: «Смотрите, враг появился!»

Казалось, что огней, вспыхнувших в сгущающейся темноте в деревнях Акисино и Тояма и на холмах Икома, больше, чем звезд в ясную ночь, а костры в бухте Сигидзу, знаменитой морскими водорослями, и в деревнях Сумиёси и Намба как будто зажгли волны, подобно факелам на рыбачьих лодках. На холмах и в бухтах провинций Ямато, Кавати и Кии не было ни одного местечка, в котором бы не горел огонь. Их оказалось так много, что численность войска врага не могла быть меньше нескольких десятков тысяч человек.

Это продолжалось три ночи кряду. Сигнальные костры постепенно приближались. Создавалось впечатление, что они начали заполнять всю вселенную – с востока и запада на юг и север, с северо-запада и юго-запада на северо-восток и юго-восток – как если бы на смену темной ночи в одночасье пришел день.

Наблюдая за происходящим, Уцуномия принял решение быстро покончить с этим, как только враг пойдет вперед, – кто победит, тот победит. Он ждал, не расседлывая коня и не развязывая ремней на доспехах. Кольцо сжималось, а сражения все не было. Уцуномия начал терять мужество, он лишился присутствия духа и подумывал о том, чтобы бросить все и отступить.

Тогда воины кланов Ки и Киёхара сказали: «Мы сомневаемся, стоит ли сражаться с многочисленным врагом нашими малыми силами. Скажем, что мы совершили подвиг, когда выбили врага с его позиций, и вернемся в Киото».

Остальные согласились с ними. Двадцать седьмого дня седьмого месяца около полуночи Уцуномия покинул храм Тэнно и направился в Киото, а Кусуноки утром следующего же дня вновь занял старые позиции. Конечно, если бы Кусуноки и Уцуномия вступили в схватку с тем, чтобы решить исход сражения, это была бы битва двух тигров, или двух драконов, закончившаяся бы смертью обоих. Поскольку оба они знали об этом, Кусуноки отступил, чтобы «придумать стратагему за 1000 миль», а Уцуномия отступил, не потеряв чести. В Поднебесной не было никого, кто бы не восхищался ими как великими полководцами, обладающими глубокой проницательностью и умеющими прекрасно составлять стратегию.

Шло время, и до состоятельных людей не только близлежащих провинций, но и отдаленных земель стали доходить слухи, что Кусуноки Масасигэ, из стражи Среднего дворца, собрал в храме Тэнно большое войско и что он не причиняет вреда простым людям, оставаясь почтительным и внимательным к своим воинам и командирам. Поэтому многие желали присоединиться к нему. Его армия стала такой сильной и многочисленной, что Киото уже не могло с легкостью послать против него карательные войска.

В течение года не происходило сколько-нибудь значительных сражений, но в девятом и десятом месяце 1332 г. восстания вокруг Киото вспыхивали столь часто, что Камакура вновь двинуло большие армии. В начале 1333 г. они пошли к трем целям: замку Акасака, защищаемому Хирано Сёгэном, замку Ёсино, защищаемому принцем Моринага[108], и замку Тихая, в котором укрепился Масасигэ.

Акасака пал двадцать седьмого дня второго месяца. Ёсино – первого дня добавленного второго месяца. Слова Хирано, сказанные им при сдаче командующему врага – а он предпочел смерти плен, – свидетельствуют об отсутствии у сражавшихся чувства личной преданности: «Кусуноки покорил провинции Идзуми и Кавати и сосредоточил в своих руках огромную власть, поэтому я против своей воли присоединился к вашему врагу, не видя в то время иного выхода из положения. Я намеревался прибыть в Киото и все подробно объяснить, но прежде чем это мне удалось, вы с огромным войском окружили меня».

Но Хирано просчитался. Несмотря на то, что командующий врага обещал прощение и награды, все двести защитников замка Акасака после сдачи в плен были связаны, как преступники, отправлены в Киото и обезглавлены в Рокудзё Кавара.

Затем настал черед замка Тихая.

Осаждавших замок Тихая насчитывалось около миллиона, ибо к тем 800 000 воинов, что выступили с самого начала, присоединились воины, сражавшиеся у Акасака и Ёсино[109]. Они заполнили собой все вокруг замка на пять-семь миль, подобно наблюдающим за борцами сумо, которые сидят так плотно, что не остается и пяди свободной земли. Развевающихся на ветру знамен и флагов было больше, чем стеблей травы на осеннем поле, а блестящие на солнце мечи казались инеем, покрывшим на рассвете увядшую траву. Каждый раз, когда великая армия двигалась, горы вокруг дрожали. Каждый раз, когда армия поднимала боевой клич, сотрясалась земля. Однако Кусуноки отнюдь не испугался такого большого войска. Он защищал замок менее чем с тысячей воинов, ему не на кого было рассчитывать и неоткуда было ждать помощи. Но дух его оставался невозмутимым.

К востоку и западу от замка лежали глубокие долины. Их склоны были настолько крутыми, что вскарабкаться по ним не мог никто. С севера и юга высоко вздымались пики горы Кото. Тем не менее замок был маленьким, высотой в двести ярдов и окружностью в две мили. Осаждавшие полагали, что взять его ничего не стоит. Первые два дня они даже не пытались разбить лагерь и приготовить штурмовые орудия.

Действительно, многие соперничали друг с другом, пытаясь вскарабкаться по деревянным воротам замка. Но защитники ничуть этим не обеспокоились и