революции, и ее уже нельзя удержать ни военными силами, ни политическими средствами. Он отметил, как это уже говорил Гитлеру, что существуют чешские буржуазные круги, с которыми он поддерживает контакты и которые, из страха перед большевизмом, стремятся к оккупации Чехословакии западными силами. Франк предложил капитуляцию перед американцами с помощью чешских политиканов. Как мы знаем, в конце апреля за эту схему высказывался Шпеер. Однако на этом этапе Шверин фон Крозиг и Дёниц не считали, что союзников можно будет такими маневрами убедить изменить в самый последний момент их согласованные планы. Тем не менее Франку было разрешено прощупать почву. Было решено объявить Прагу вольным городом.

По вопросу, может ли Чехия являться пригодным альтернативным местом для правительства при чрезвычайном положении, существовали разные мнения. Кейтель, Йодль и Гиммлер (который принимал участие в этой дискуссии) были за это, Дёниц — против. Он считал политическую окружающую среду [в Чехословакии] слишком неопределенной, а также не желал видеть германское правительство, действующее с иностранной территории.

Насколько был Дёниц прав, доказывает комментарий в «Нью-Йорк тайме» 4 мая в том смысле, что, если правительство станет продолжать войну с зарубежной территории, оно потеряет свою легитимность, а его члены будут считаться бандитами или пиратами.

Дискуссия с генералом фон Натцмером показала, что группа армий «Центр» будет в состоянии защищаться лишь примерно еще две недели. Тем не менее генерал был против любого отвода войск, утверждая, что войска легче удерживать под контролем при статичных военных действиях. Его поддержал Кейтель, подчеркнувший опасности дезорганизации соединений во время отхода и многочисленные прорывы русских танковых сил, если фронт будет оставлен. Он считал статичную оборону группой армий просто кратковременной необходимостью, но не решением. Довольно странно, что самый уместный аргумент был высказан не военными экспертами, а Шверином фон Крозигом, который отметил опасность советских фланговых ударов по группе армий с помощью войск, освободившихся после взятия Берлина, в результате чего возможно создание последнего грандиозного окружения (что и произошло, когда в котле оказалось около 900 000 солдат вермахта. — Ред.). На данный момент принятие решения было отложено, и в радиосообщении Йодль дал указание группе армий «Центр» «организовать свои операции так, чтобы выиграть время». Фронт следовало удерживать на всем его протяжении, а прорывы немедленно ликвидировать. Если вражеское превосходство сделает удержание Чехии невозможным, войска должны отступать на юго-запад, чтобы покинуть русскую сферу влияния.

Когда вечером 4 мая пришло подтверждение от фон Фридебурга о том, что соглашение о локальной капитуляции подписано, Дёниц издал приказ группам армий «Центр», «Юг» и «Юго-восток», объявляя солдатам, что в этот момент они защищают не только себя, но и многие миллионы германских мужчин, женщин и детей, все еще находящихся к востоку от американской (американо-англо-французской. — Ред.) зоны. Если отдельные армии на севере, западе или юге слагают оружие — он не использовал слова «капитулируют», — то это они делают только потому, что борьба против западного врага стала бесполезной и что единственная цель дальнейшей борьбы состоит в том, чтобы «спасти максимальное количество немцев от большевизации и порабощения». Это, заявил Дёниц, их «самая священная задача», которую они обязаны выполнить «как наследство от нашего погибшего фюрера и ради сохранения германского народа». Все его политические и военные усилия были направлены на охрану Германии и ее народа от уничтожения. «Всякий, кто эгоистично думает только о своей личной безопасности или безопасности своего подразделения, делает невозможным спасение общества. Он — предатель немецкого народа и будет наказан по заслугам.

Безусловное подчинение, железная дисциплина и общая сплоченность нам сейчас более необходимы, чем когда-либо, и являются неотъемлемыми условиями выполнения вашей великой задачи.

Германский народ будет вам благодарен».

Глава 7

Всеобщая капитуляция

На фронте Монтгомери (21-й группы армий союзников), в Голландии и в Дании пушки умолкли; но для южных групп армий война продолжалась. Тем временем адмирал фон Фридебург отправился в штаб-квартиру Верховного союзного командования. Как уже упоминалось, для облегчения переговоров 4 мая Дёниц приказал подводным лодкам прекратить боевые операции и вернуться на базы. 5 мая через Кейтеля он послал радиосообщение генералу Кинцелю, остававшемуся при штабе Монтгомери, с предложением включить в зону действия перемирия Ла-Манш и бискайские крепости, а также острова в Ла-Манше. И вновь Дёниц подчеркнул свое желание прекратить сражения на Западе и что его целью остается мирно трудиться «для сохранения существования немцев».

Одновременно Запад был проинформирован об этом через радиостанцию штаба кригсмарине, и крупная операция в районе портов Сен-Мало и Гранвиль, запланированная на 7 мая, была отменена.

Также было послано указание коменданту крепости на востоке Эгейского моря с разрешением, по его требованию, «избавиться» от разоруженных итальянцев и заключить перемирие с западными державами. В этом же послании четко приказывалось продолжать борьбу с русскими и запрещались любые переговоры с ними.

Ответ коменданта, генерал-майора Вагнера, можно отнести к образчикам национал-социалистического жаргона, и вот одна из выдержек из его ответного послания, где к Дёницу обращаются как к «фюреру»: «С железной стойкостью весь гарнизон Эгеи клянется вам как своему новому фюреру в борьбе за жизнь и будущее Германии в безусловной верности войск, вере и неистребимой готовности на жертвы. Победа в сражении может быть утрачена, но вера — никогда. Война может быть проиграна, но вера народа не умрет никогда. Мы будем держаться так долго, как нам приказано. Там, где мы, там — Германия. Хайль нашему фюреру!»

Однако комментарии Йодля в тот день были резкими и нетрадиционными для него. От Монтгомери прибыла депеша, в которой выражался протест против «глупой радиопередачи» из Бремерсхафена, не способствовавшей установлению сотрудничества; он потребовал, чтобы обнародовались только разрешенные тексты. Йодль на это заметил: «Не знаю, кто пропускает этот бред. Однако я попросил его прекратить».

Генералу Эйзенхауэру 4 мая сообщили о неминуемом приезде германской делегации. Он тут же проинформировал об этом министерство обороны США и советское Верховное главнокомандование; последнему он предложил, что надо сообщить немцам, что «их правительство обязано приказать своим войскам, дислоцированным на русском фронте, сдаваться советскому Верховному главнокомандованию», в то время как все вооруженные силы Германии на Западном фронте, включая Норвегию, должны сдаваться американцам. Таким путем Эйзенхауэр надеялся получить согласие русских на одновременное перемирие на обоих фронтах в самое ближайшее время. Верховный командующий также приказал, чтобы генерала Суслопарова и подполковника Зенковича пригласили в штаб Верховного командования союзников до прибытия немцев. Подоплека этого подробного информирования советских офицеров заключалась не просто в желании союзников соблюсти взаимные обязательства; переговоры, предшествовавшие локальной капитуляции в Италии дали повод для серьезной озабоченности