как мне такую потешную мелочь не разрешить?), но, преданная социалистической справедливости, «перемешала» и другие группы. Хорошо, что о моем участии никто не знает — уж больно у народа мордахи были недовольные.

— Вон у меня тут, — мужик указал рукой в открытую дверь гаража, где прямо около входа, перегораживая проход к «Москвичу», валялась куча железяк.

«Килограммов двенадцать»! — радостно щелкнул мозг вымышленной костяшкой вымышленных весов.

— Спасибо, дяденька автолюбитель! — поблагодарил я его в ответ, и мы быстро погрузили все на тележку.

— Больше не влезет! — подумал Артем о том же, о чем и я.

— Нормально, только начали, щас велик нагрузим, сдадим и по новой! — рассудительно заметил Вова.

Слова с делом не разошлись: пробежав остатки территории кооператива, по пути встретив еще двоих автолюбителей и освоив орудие труда в виде палки, которой пришлось поддеть вросший в землю потрясающе деформированный диск от колеса «Волги», быстро нагрузили велик до отказа. Мы с Артемом покатили тачку, остальные трое — велосипед, который катить гораздо легче.

— Такими темпами приз будет у нас в кармане еще до обеда! — Оптимистично заявила Оля.

— Не расслабляемся! — покачал я головой. — Потому что остальные точно не будут!

— Верно! — поддержала меня верная Таня.

— Я без приза х*й домой вернусь! — отрезал рыжий все пути к отступлению.

— Никто не вернется! — усилил Артем.

Прибыв в наполненный суетой и уже успевший частично покрыться железяками — конкуренты воистину не дремлют! — школьный двор, сгрузили улов на весы, и нам выдали бумажку с печатью и весом — гордых 54 килограмма! Дали друг дружке пять, и побежали к стройке, где хитрый Сережа еще вчера договорился с бригадиром за три «Агдама» на полста кг отборного хлама. Хлама им не жалко — портвейн был отдан за обещание не отдавать другим школьникам.

На обратном пути посмотрел на новенькие «командирские» часы — подарок от Советской милиции под предлогом награды за сданный пистолет. А еще — завуалированная просьба особо не трепаться, но это и так понятно. На Вовкиной руке такие же — трофей-то общий.

Еще и десяти нет, а у нас уже центнер. Ну и кто тут настоящие маленькие стахановцы?

— Пошли на Яузу! — предложил Артем на правах самого опытного собирателя после взвешивания и получения бумажки.

Никто не был против, и мы двинулись к речке. Увы, конкуренты нас опередили, и набранной за полчаса мелочи хватило едва на половину тачки. Расстроенные, но не растерявшие решимости, совершили долгий рейд по дворам, к моменту возвращения в школу наполнив весь доступный свободный объем. 174 кг!

— Может нафиг этот обед? — внес рацпредложение жадный до металла Вовка.

Предложение сочли годным, и двинулись во дворы по другую сторону школы, через час увеличив наш результат до 263 кг. Усталые, чисто для очистки совести прошвырнулись по еще не посещённым кускам района, однако поживиться здесь оказалось нечем — все выгребли наши предшественники. Сгрузив пару кило подобранной чисто из принципа мелочевки на весы и добавив пятикилограммовую велосипедную сбрую, взяли последнюю бумажку, и наши девочки синхронно плюхнулись отдыхать попами прямо в тачку — мы все нифига не чище, чем ее дно.

Дождавшись вернувшийся народ, помогли работягам перегрузить чудовищных размеров гору железяк в кузова, и началась церемония подведения итогов. Суммарный улов — почти семь тонн, а ведь всего из двух можно сделать один «Москвич»! Родина — большая молодец, реально дает ощутить собственную полезность. Оторвавшись от второго, тоже призового, места на двенадцать кг, наша команда выиграла! Портвейн полностью окупился! Простите, ребята, но я неизгладимо испорчен капитализмом. Призами служили книги. Даже можно выбрать! Таня сразу же схватила альманах «Мир Приключений» с рассказами про Алису Селезневу — на эту книгу в библиотеке очередь расписана на полгода вперед. Артем предпочел Дюма, Вовка — Агату Кристи («Мамка просила!» — застенчиво пояснил он), я выбрал себе книгу про Швейка, а Оля — Конана Дойля. Тут же расписали схему обмена всего на все по мере прочтения, и, довольные, пошли домой, где Таню ждал новенький польский портфель — сама купила, и не важно, что Фил по моей просьбе назвал ей четверть «рыночной» цены.

Глава 21

Попрощавшись с Таней, отправился домой, и неожиданно услышал из-за нашей двери надрывный мамин голос:

— …У меня цикл нерегулярный!

И характерные звуки тошноты.

Цикл — это понятно, и тошнота тоже понятно. И присутствие дома посреди рабочего дня понятно! А говорила, что всё, больше не будет — гляди-ка, ошиблась! Уважаемая Вселенная, можно мне, пожалуйста, младшую сестренку? Заранее огромное спасибо!

— Больничный взяла? — открыв дверь, спросил я сидящую на кровати обнимая стоящее на табуретке эмалированное ведро с нарисованным на нем веселеньким подсолнухом заплаканную бледную маму.

— Сережка! — испуганно пискнула спалившаяся родительница и снова приникла к ёмкости.

— Здравствуйте, теть Надь! — поприветствовал я сидящую на диване, и, стало быть, выслушивающую последствия курортного романа соседку.

— Привет, Сережка! — помахала она рукой. — Много набрали?

— Выиграли! Больше двух с половиной центнеров мы с ребятами, а вся школа вместе аж семь тонн! — радостно похвастался я и показал призовую книгу.

— Молодцы! — похвалила соседка, а мама с преувеличенным энтузиазмом покивала.

— Сама расскажешь, или мне угадать? — спросил я родительницу, достав из шкафа шмотки и проходя за ширму переодеться.

— Я беременна! — смиренно призналась мама.

— Поздравляю нас всех! — выглянув, продемонстрировал ей довольную лыбу. Вернувшись к делу, спросил. — Счастливый отец знает?

— Я сама только утром узнала! — грустно-прегрустно ответила она.

— У тебя ведь есть телефон?

— Отстань! — рявкнула мама, и, судя по звукам, приникла к ведру.

— На сына-то не срывайся, раз сама виновата! — одернула ее соседка.

— Я такая дууурааа!.. — залилась мама горючими слезами.

Терпеливо вздохнув — нелегко ей последнее время пришлось — вышел из-за ширмы, запретил себе замечать и обонять полное на треть ведро и опустился на кровать рядом с мамой, приобняв за трясущиеся плечи.

— Про-ик! — сти меня, Сережка! — икнула она мне в стремительно намокающую футболку.

— Да за что? — прошептал ей на ухо я. — Если чего-то не должно было случиться, но оно случилось — значит так надо! И вообще — радоваться нужно, а не реветь!

— Чему радоваться-то? — шмыгнула носом родительница. — Втроем в одной комнате мыкаться?

— Пока родишь, уже переедем! — пожал я плечами. — Ты бы будущему отцу позвонила. Как непосредственный участник, он заслуживает право знать.

Мама поджала губки.

— Иди звони! — встала на мою сторону тетя Надя.

— Он — Судоплатов! — выпалила родительница так, будто мы должны немедленно попрыгать из окон с воплями ужаса.

— Тот самый? — уточнил любознательный я. — А не староват?

— Его сын.

— Ну и пускай Судоплатов,