итоге обретает. Стоит от этого отказаться, и мы в очередной раз получим окрашенную язычеством доктрину, в которой некто бросается под колесо истории, чтобы оно начало крутиться в другом направлении.

Это был образ Швейцера. Он сильный и передает какую-то правду. Но тут легко представить себе слишком человеческого Иисуса, который героически старается изо всех сил вынудить Бога Израилева вмешаться в события, хотя за всем этим стоит непонимание. Мы вправе думать, что первые христиане не находили нужных слов, когда говорили о смысле креста, как и нам тут не хватает нужных слов. Но если мы говорим о Пасхе и новом Исходе, если говорим о возобновлении завета и прощении грехов, что у Исаии сопровождается возвращением славного Божьего Присутствия, если говорим о «Рабе» из гимнов Исаии, который странным образом воплощает в себе «руку YHWH», если, не заботясь о богословских тонкостях, простым языком рассказываем о человеке, который был поразительным и в то же время поразительно знакомым сочетанием силы, мудрости и, прежде всего прочего, сострадания – тогда мы снова можем обратиться к Павлу, кратко выразившему смысл всей этой истории. Стоит убрать этот элемент – и, как и в случае предложенного Швейцером образа, мы скатимся к язычеству иного рода. Стоит о нем вспомнить, и ответ на вопрос «Что произошло в Страстную пятницу?» будет звучать просто, хотя трудно себе вообразить, какие великие последствия он имеет: «Бог примирил с Собою мир в Мессии» (2 Кор 5:19).

Это, конечно, далеко не все, что тут можно сказать. Значит ли это, что Бог страдает? Что означал вопль распятого Иисуса, который почувствовал, что Бог оставил его? Мы еще к этому вернемся. Но мощное историческое впечатление, которое дают четыре Евангелия в целом, таково: Иисус совершил то, что должен был (как он сам сказал) совершить Бог Израилев; этот человек олицетворял собой, воплощал в себе то, каким Бог Израилев (как он сам постоянно говорил в Писании Израиля) должен был быть. Новая Пасха произошла потому, что столп облачный и огненный – хотя теперь в странном и незабываемом виде, в подобии избитого и сломленного человека – снова явился, чтобы избавить народ. Завет был обновлен по причине крови, которая была знаком предельной верности Бога своему народу, несущей в себе жизнь крови, которая говорила о божественной защите и о жертвенной любви Бога. В Деяниях 20:28 Павел говорит о «Церкви Божией, которую Он приобрел Себе кровию Своею». Прощение пришло потому, что тот, кто был «рукой YHWH», «был изранен за наши грехи, терпел мучения за нашу вину» (Ис 53:5). Крест стал и символом, и реальным делом умирающей, а потому бессмертной любви Бога Израилева.

10. История избавления

Англичане славятся своей иронией, которую они нередко прилагают к самим себе. Самоуничижительный юмор – наша визитная карточка (по крайней мере, так считается). Пример тому – блестящий и весьма популярный комедийный сериал под названием W1A (таков почтовый код штаб-квартиры Би-би-си). Эту комедию делают люди, которые сами работают в организации, которую высмеивают – часто метко и остроумно. В одном знаменитом эпизоде менеджер средних лет пытается решить какую-то проблему с программой, а его мучает юная, дерзкая, энергичная и трудолюбивая сотрудница, специалист по пиару, которая преследует свои цели. Менеджер пытается объяснить ей, что она не понимает проблемы, а она пытается убедить его в том, что ее предложения решат все проблемы и сделают программу неимоверно успешной.

Наконец, утомленный разговорами, он говорит ей: «Да ты просто меня не слушаешь».

Она, вполне в своем стиле, отвечает: «Слушаю изо всех сил! Ну почему вы все всегда говорите не то, что нужно?!»

Я вспомнил об этом, когда думал о многочисленных людях, стремившихся понять, что такое искупление и каков смысл смерти Иисуса, которые при этом не обращали внимания на четыре Евангелия. Внутри Церкви давно обсуждаются эти вещи, тут возникают новые теории и схемы, объясняющие, что произошло в Страстную пятницу – и все это, особенно в популярной культуре, опирается на ложную предпосылку, о которой мы уже говорили, согласно которой суть христианства состоит в том, что оно поможет нам, грешникам, заслужившим того, чтобы гореть в аду, отправиться после смерти на небеса. И тогда у исследователей искупления в голове складывается своя программа: какими средствами можно достичь этой цели?

Четыре Евангелия почти ничего не говорят об этом. Тут никто не рассуждает о том, как «попасть на небо». Когда Иисус говорит о Царстве Небесном, он не имеет в виду некое место на небе, но правление «небес», то есть царствование Бога, которое должно установиться на земле. Почти никто в Евангелиях не пугает людей попаданием в ад. Суровые предупреждения в четырех Евангелиях в основном указывают на неотвратимые бедствия в этом мире: на падение Иерусалима и другие связанные с этим события. Отдельные высказывания выходят за рамки таких событий (скажем, Мф 10:28 и параллельное место у Лк 12:4–5), но, кажется, это измерение реальности просто принимается как данность, а не ставится в центр. И хотя рассказ о смерти Иисуса изобилует подробностями – их так много, что иногда Евангелия называли «рассказами о Страстях с длинными введениями», – ни одному из четырех евангелистов не пришло в голову дать в своем повествовании ответ на вопрос о том, как эта смерть помогает грешникам получить прощение и отправиться на небеса.

Можно себе представить разговор четырех евангелистов, написавших Евангелия, с группой «евангелистов» в современном смысле слова, которые привычно, неделю за неделей, в проповедях рассказывают о том, как крест решил проблему «греха» и «ада». Четверо древних писателей покачивают головами и пытаются снова рассказать ту историю, которую все они нам передали: историю о том, как Иисус объявил о наступлении Царства Божьего на земле, как на небе, и как его казнь стала ключом, поворотным моментом прихода этого Царства. Современные же евангелисты приносят свои теории, демонстрируют диаграммы и примеры из проповедей. Наконец, древние авторы говорят: «Да вы же просто нас не слушаете!» – «Слушаем, – отвечают современные проповедники (которые крепко «верят в Библию»), – просто все вы всегда говорите не то, что нужно!»

Разумеется, современные читатели и проповедники знают, как заставить евангелистов говорить «то, что нужно», независимо от того, что они в действительности написали. Мы умело берем какой-то один стих, какую-то фразу, которые соответствуют нашим схемам, даже если при этом нам приходится игнорировать контекст. Так, как мы видели, Марк 10:45 («Сын Человеческий… пришел… дать душу Свою как выкуп за многих») воспринимается как отсылка к гимну Исаии 53, который