Шрифт:
Закладка:
– Почему ты не взял ее. Тогда, в отеле. Неужели не хотел? – спрашиваю на очередном светофоре, пока Борис внимательно смотрит сквозь лобовое стекло на вновь начавшийся снег.
– Тебя я хотел больше, а она твоя сестра.
Такое откровенное замечание вызвало во мне душевный отклик. Стало хорошо и спокойно. Что бы ни случилось, каким бы чудовищем ни был Борис, он меня не предаст. Он не соврет мне. Судя по душку, Борис принял на грудь.
И, наверное, поэтому посадил меня за руль. Несмотря на это, за нами ехала машина с охранной, постоянно мелькая в зеркале заднего вида. Что тоже сбивало с толку. Если выпил, значит мог взять водителя. Почему он изменил свое решение о моем обучении.
– Хватит в облаках витать. Смотри за дорогой, – требует он и снова накрывает мне пальцы рукой. Руководит. Смущает. Но не дает испытать слабость и совершить ошибку.
– Ты будешь меня наказывать? – неожиданно для самой себя спрашиваю, когда мы останавливаемся на нашем месте в подземной парковке.
Борис даже замер после моего вопроса, взяв ручку двери. Повернул напряженное лицо, а у меня от смущения связи со сказанным, от фантазии, что заполнила голову, щеки пламенем загорелись.
– Не сегодня, иначе в клочья порву.
Его слова возбуждают, ведь в голове сидит романтичная картинка, как он страстно срывает мою одежду и жадно накрывает тело.
Только вот я помню, что в Борисе мало романтики, и его слово, скорее всего, истинная правда.
Уже по приходу домой ахаю, вспоминая, что бросила телефон в урну.
– Борис, я выбросила телефон.
– Да, кому-то сегодня привалит счастье, – снимает он ботинки и проходит сразу в спальню.
Не раздеваясь, ложится на кровать. А я иду за ним, чувствую, как по ноге трется котяра.
– Привет, зверюга. Я уже думала никогда тебя не увижу, – пытаюсь его погладить, но он, как обычно, изворачивается и наклоняет голову, реагируя на мои слова скептически.
Ну да, он не верит. Да я и сама себе не сильно верила, что смогу уехать от Бориса.
После того, как покормила Виктора, я снова иду в спальню. Осматриваю оставленную утром обстановку, понимая, что скучала бы не только без Виктора и Бориса. Я скучала бы по своему дому, который начала облагораживать по своему вкусу. Разместила и передвинула все так, как нравится мне.
Замечаю, что Борис лежит в том же положении, тихонько посапывая.
Во сне его лицо кажется уже не таким суровым, а тело почти ручным. Наверное, это сумасшествие, но я часто наблюдаю за тем, как он отдыхает. Почти не дыша наслаждаюсь этими минутами тихого счастья.
Я медленно обхожу кровать. Принимаюсь тихонько расстегивать пуговицы. В голове нет ничего, кроме мысли сделать сон своего мужчины комфортнее.
Поэтому, стараясь не беспокоить его, снимаю одежду, оставляя только боксеры. Уже отворачиваюсь, складывая по стрелкам черные брюки, как вдруг слышу хриплое:
– Трусы тоже.
Я от неловкости закусываю губу, но киваю и делаю, как он просит. Хотя это слово в нашем случае не подходит.
– Теперь сама, – открывает он все-таки глаза и смотрит на моё пылающее от стыда лицо.
– Я хотела в душ, – смотрю я на дверь ванной, потом медленно перевожу взгляд на слегка вздрогнувший член.
– Ты же не пойдешь мыться одетой. Раздевайся. Здесь.
Я облизываю пересохшие губы и опускаю взгляд, чувствуя, как громко об ребра бьется сердце.
Тогда в клубе, несмотря на наказание, мне нравилось танцевать для Бориса. Ощущать его злой, обжигающий взгляд. Даже ту энергетику власти, что давно обвязала моё тело колючей проволокой.
Одно неверное движение и боль. Сладкая. Тягучая. Такая нужная.
И я снова хочу этого взгляда. Не могу видеть на лице любимого равнодушие. Пусть лучше злость, гнев, раздражение. Что угодно, только не каменную глыбу, от которой веет могильным холодом.
Может быть поэтому я так пристрастилась к пучине порока. И с мазохистским удовольствием тону в нем и захлебываюсь собственной страстью.
Ведь именно в такие моменты я вижу его настоящего. С его чудовищной звериной натурой.
И нет, Борис. Я не потерплю другую. Потому что не смогу вынести, если ты будешь дарить себя настоящего кому-то другому.
В голове играет знакомый трек, и я так поднимаю руки, хочу, очень хочу, чтобы все свое распутство он распространял только на меня.
Вот такая я эгоистка.
Обвожу воображаемое коло над головой, кончиками пальцев касаясь тугой косы. Распускаю медленно, покачиваясь в такт внутренней музыке. Глажу шею, почти царапаю наманикюренными ногтями. Мне нравится, какой ухоженной я стала выглядеть, хоть и отказываюсь одеваться элегантно.
Но Борис и не требует. Зато требует, чтобы на моем теле не было ни одного волоса, потому что любит ласкать даже самые укромные места. А меня радует, что и его тело избавлено от лишнего там, где люблю целовать я.
Член Бориса наливается и медленно привстает, когда я провожу ладонями по своей ноющей груди и ниже, собирая кофту на животе. Тяну ее вверх, продолжая свой порочный танец. Снимаю и, прогнувшись, отворачиваюсь и через плечо замечаю, как мой второй зритель окончательно поднялся и подрагивает, словно аплодируя.
Есть в этом что-то волшебное, двигаться под внимательными взглядами, чувствовать желание, жажду, что медленно растекается и в моем теле.
Мне нравится, когда на меня смотрят. Мне нравится, когда меня хотят. Еще сильнее тем, что всей своей порочной душой я принадлежу только одному человеку, человеку, который уже рядом.
Сердце внутри замирает от ощущения предстоящей грозы. Сейчас только дождь стремительным потоком увлажняет место между ног, растекается лавой по жаждущему телу. Но скоро грянет гром.
Замираю на мгновение, но слышу:
– Продолжай.
И я улыбаюсь, встряхиваю волной волос, наклоняюсь, чувствуя жжение в области поясницы. Стягиваю с себя теплые брючки, оставаясь в одном нижнем белье.
Надо сказать, его откровенность стала еще одной моей слабостью. Кружева, бантики, блестки, шелк.
Я и раньше на него заглядывалась, но теперь наслаждаюсь тем, что оно мне доступно.
Поднимаюсь, делая очередную волну, с трепетом ощущая, как Борис схватил крючок бюстгальтера и начал тянуть ткань. Второй рукой он обхватывает меня за горло. Несильно сжимает и ведет рукой вниз по голодном до ласки телу, словно очерчивая контуры кончиками пальцев. Словно музыкант, перебирающий клавиши фортепьяно.
Как давно я не играла. И почему именно сейчас в голове зазвучала мелодия «Duet. Sugar Vendil, Trevor Gureckis» Порочное произведение, играть которое я научилась, лишь слушая его. Чувствуя каждой клеточкой, как и Бориса, который ни на секунду не прекратил тянуть бюстгальтер.
