– Кирилл, я сейчас…

– Давай, давай, – сквозь зубы, лоб ко лбу, и я сдаюсь, ныряю в эту обжигающую прорубь. Открываю рот, издавая какой-то нечеловеческий звук, а Кирилл вдруг резко выходит и опускается на колени, прижимаясь губами к промежности, словно выпить меня до дна хочет, только усиливая эти безумные ощущения. И только когда меня отпускает, понимаю, что он не кончил. Вечно растягивает, чтобы замучить меня до смерти. Тут же поднимается, разворачивает меня спиной и буквально роняет грудью на тумбочку. Врывается резко, сильно, словно колом растягивая пульсирующее нутро. И снова по кругу. Часто, агрессивно, будто наказывая. Вскрикиваю, когда его ладонь со шлепком опускается на задницу. И снова. А член внутри только сильнее распухает, становится так тесно, так невыносимо. Я уже двигаться не могу, только устало опускаюсь головой на тумбу и чувствую, как меня таранит его член. Как собственные стоны смешиваются с его звериными, как он за волосы меня тянет и за плечо кусает, толкнувшись несколько последних раз и обжигая спермой изнутри. Остаётся на мне лежать, делая больно, потом тут же поднимается и меня за собой тянет. На руки берет мое безвольное тело и до кровати несет.

Блин, как круто. Сейчас мы поужинаем, посмотрим что-нибудь, поговорим и, может быть, все-таки помиримся. Или уже помирились?

– А помыться, – еле шевелю губами.

– Так полежи, мне нравится, когда ты не шевелишься и не думаешь. Сразу стольких проблем можно избежать.

Я открываю глаза, осознавая весь цинизм его слов.

– Ну вот и заведи себе резиновую Зину, раз не можешь строить нормальные отношения.

Ну вот зачем, зачем, я ведь не этого хотела, я спать хочу, есть, и его в свои объятия.

Он смотрит на меня, скрипя зубами, словно сейчас ударит. А мне уже кажется, пусть ударил бы, только чтобы не уходил.

Он просто натягивает штаны и идет в прихожую. Нет, нет. Я за ним. В припрыжку.

– Кирилл, ну что ты сразу уходишь, неужели нельзя поговорить?

– Это ты мне говоришь, – зло, раздраженно. Натягивая мятую рубашку. А я осматриваю прихожую… Такое ощущение, что мы не трахались, а бои без правил устраивали. И деньги повсюду.

– И ты просто уйдешь, – смотрю, как он ботинки натягивает.

– Лен, с собакой погулять надо, – вздыхает он и переносицу пережимает. Останется. Точно останется. – Собери деньги и сделай мне хоть чай, если это, конечно, не оскорбит твою тонкую творческую душу, и ты не сбежишь, ничего мне не сказав.

– Это вроде как мой дом.

– Тот тоже был твой. Все, сейчас вернусь, – открывает он дверь, а я не выдерживаю, к нему подбегаю, обнимаю со спины, прижимаясь лбом.

– Кирилл, я очень скучала. Очень-очень.

– А чего не звонила?

– А разве мальчики не должны звонить первыми?

– Мальчики, – обреченно вздыхает. – В магазин зайти не надо?

Обернулся, сжал меня в объятиях, смотря сверху вниз в глаза. Мой. Любимый. Внутри так тепло становится, словно после затяжного дождя солнце… нет, вот та самая радуга.

– Шоколадку мне купи, ладно?

– Ладно, – целует он меня и по носу щелкает. – Здесь будем жить?

Ну блиин. Разве он мог сказать что-то лучше?

– Здесь и мне, и тебе ближе. Ну хотя бы пока.

– Чтобы если что по-девчачьи смог уйти я? – усмехается, а когда возмущённо соплю, позорно смывается с Йориком. Скотина. Вернул. Вернул меня. Приехал, приревновал, трахнул и еще шоколадку сейчас купит. А все остальное потом решим. В конце концов, зачем нам какие-то там родственники? Нам и вдвоем хорошо.

Кирилл возвращается как раз к тому времени, когда я успеваю и убрать деньги, и приготовить чай с сэндвичем.

– Себе тоже сделай, скоро ветром сдувать будет, – требует он, а я хмурюсь на его тон, но все равно про себя улыбаюсь. Как я скучала без этих его бесявых штучек. Кажется, что вот именно в них состоит мое счастье. Огрызаться на него и просто быть рядом.

Мы пьем чай, посматривая друг на друга, и боимся завести разговор. Может, он и не нужен, страшно. Всегда проще закрыть глаза на проблему, чем ее решить.

– Извини, что обманул, – вдруг выдает он, а я поднимаю взгляд. Резко. Порывисто.

– Вот не мог сразу извиниться?

– Ты еще и недовольна?! Я, между прочим, без тебя желудок чуть не посадил, – жалуется, а я спешу к нему на колени пересесть, почему-то рядом с ним тот факт, что я обнажена, совершенно не имеет значения. И ему нравится. Особенно после того, как он меня запачкает. Словно снова и снова помечает. Куда уж больше.

– Мой бедный. Скучал по мне?

– Только по твоей стряпне, – усмехается. Бесит, хочу встать, но он удерживает. – Ты мне лучше скажи, как этот немощный с тобой нарисовался? И какого хрена ты вообще какие-то там статусы в сети меняешь?

– Ну ты не звонил, я надеялась, что увидишь статус и прибежишь, – отчаянно краснею, пока признаюсь. – А тут он начал предлагать погулять. Я-то отказывалась.

Честно. Если бы я знала, что меня может встретить Кирилл вечером, давно бы с этим Игорем встретилась. Хотя и некрасиво это по отношению к нему.

– А он настойчивый, значит?

– Не такой, как ты, – глажу виски, волосы, щетину. – Ты побриться не хочешь?

– Колется? – специально, гад, щекой по нежной коже елозит.

– Слушай! А можно я тебя побрею?

– Ну вот еще. Мы ещё не поженились, а ты уже убить меня хочешь, – спускает меня с колен, а я застываю. Поженились. А мы поженимся? Вот прямо свадьба! А как же родственники?

– Лен, в душ, говорю, пошли.

– А, да, бегу, – пофиг, сейчас на все пофиг. Потом спрошу. Цепляю его руку, и он снова пытается меня щетиной уколоть. – Может, все-таки побрить тебя?

– Только если дашь побрить себя, – усмехается и рукой между ног касается. А я даже как-то не смущаясь говорю:

– Так я не бреюсь, я на эпиляцию хожу.

– Что за эпиляция, – хмурится он, заходит в душ и воду регулирует.

– Ну воском. Намазывают полоской воск, а потом его резко выдирают с участка вместе с волосами.

Кирилл даже вздрагивает, когда наглядно демонстрирую, выдирая с его бедра небольшой волос.

– Пиздец. И нахрена такие сложности? Бритва же есть.

– После нее раздражение и эффект не такой долгосрочный.

– Постой, – затаскивает он меня в душ и проводит пальчиками по половым взбухшим губкам. – Ты это сама делаешь?

– Нет, на депиляцию хожу.

– К женщине, надеюсь?

– Ну и мужчины тоже бывают, – дразню его. – Они как гинекологи.

– Лена.

– Да к женщине, женщине. Тебе бы тоже сходить не помешало.

– Я