— Оглох чтоль? Парень!

Какой назойливый невидимый друг. Пожалуй, приподниму свою тушу и пододвинусь ближе к источнику звука.

— Что тебе нужно? Ты заключенный? Не желаешь заткнуться, а то я не в настроении?

— О! Наконец-то очнулся, залетный! Ты же тут первый день, да? Так ведь?

Этот тип нравился мне все меньше и меньше.

— Чего примолк, дружище? Короче слушай и мотай на ус. Слушаешь?

— Говори. — в таких ситуациях, как мне кажется, краткость действительно сестра таланта.

Подозрительный сосед внезапно примолк, зашуршал чем-то, потом принялся громко чавкать и наконец продолжил:

— В общем, ммм, в общем так! В первую ночь к тебе нагрянут наши доблестные стражи. Смекаешь?

Прозвучал короткий нервный смешок со стороны угла и смачное чавканье возобновилось.

— И?

— Что и? И не сопротивляйся, голову главного прикрывай. Понял?

— Ты что, хочешь сказать, что на меня готовится нападение? Просто так, на ровном месте? — удивленно произнес я, пребывая в некотором недоумении от происходящего. Придвинув поближе к голосу скамью, я навострил уши.

— Да не на тебя, а вообще! У местных вертухаев это что-то типа воспитательной традиции. Бьют больно, но не на смерть. И не калечат!

Сказать, что я был удивлен — это ничего не сказать! Лагерь маленький, все друг друга знают…и терпят вот такое? Странно это. А может это в порядке вещей? Воспитательные меры при помощи дубин? Кто её знает, эту Сибирь…

— Сколько их будет? Чем вооружены? — принялся я конкретизировать обстановку.

— По опыту могу сказать, что стражей будет две-три рожи. Бьют в основном деревянными дубинками, или чем-то таким. В темноте не особо видно то.

— По опыту? Ты что, завсегдатай?

— Четвертая ходка, дружище! Уж очень люблю на синенькую налегать! — короткий хриплый смешок. — Меня Андреем звать, кстать говоря. А тебя?

— Артем.

— У-у-у. — заунывно провыл Андрей. — Это дело осложняет!

— В смысле? Чем тебе мое имя не угодило? — заинтересовавшись я подсел ещё ближе к источнику звука.

— Да имя тут не при чем! Если ты тот Артем, о котором я подумал, то сегодня к тебе придут не двое. Синеруким же тебя кличут, да?

— Да, и что дальше? — я по-прежнему не понимал к чему клонит мой сосед.

— Что, что! Да о твоих тренировках с рыжими уже легенды ходят! Один из лучших бойцов в лагере! Уважаю! — проскрипел сосед, нервно хихикнул и тут же поправился. — Ты не подумай ничего такого! Это я так всегда смеюсь. Мы вообще-то с тобой похожи! Ты Синерукий, и я просто синий. Кхе-кхе.

Вот так дела! А я даже не в курсе был об этих слухах. Они что, подглядывали за моими тренировками, проклятые извращенцы?

— Черт с ним. Спасибо, что предупредил. — проведя рукой по лицу вздохнул я. — А вот скажи мне, тут дыра где-то в стене есть? Как-то же ты общаешься со мной. А дерево, насколько я помню, поглощает влагу и звуки на ура.

— Да какая дыра, парень? Сгнили доски в углу на стыке, вот и вся история.

— А вообще, сколько нас таких «счастливчиков» здесь? Ты да я?

Зрение потихоньку адаптировалось к темноте и я уже не чувствовал себя горошком в пастеризованной упаковке. Забавная это штука — темнота. Кто-то боится её до дрожи в коленях, до судорожных подергиваний левого (или правого) глаза. На вопрос «Почему?» такие люди обычно отвечают — не знаю. И это естественно! Они действительно не знают, что ждет их в темноте! Их чертовски пугает эта неизвестность! Хорошо, что я не из таких.

— Парень, мне то почем знать? Я тут такой же зек как и ты. Кхе-кхе.

Ничего не ответив любителю обильных возлияний и темных комнат, я отошел к скамье и принялся натаптывать деревянный пол, в задумчивости ходя вдоль скамейки туда-сюда.

Итак — пора пораскинуть мозгами на тему встречи полночных гостей. Быть избитым какими-то тугодумами из прихвостней буйной Катарины мне вообще никак не улыбалось.

Что мы имеем в качестве потенциального оружия? Кандалы и… скамью? А как мне её использовать?

Ну, размахивать ей я точно не смогу — скамья достаточно тяжелая, а руки у меня скованы. Даже на пике своей физической формы я наврядли бы смог орудовать столь тяжелым, деревянным «оружием».

Бросив задумчивый взгляд на дверь, которая к слову открывалась наружу, мои губы сами собой расползлись в некое подобие улыбки-оскала.

План был прост, как в общем-то и почти все мои нехитрые планы. Не люблю усложнять там, где без этого можно обойтись.

Дано: входная дверь, открывающаяся наружу; солидных размеров деревянная лавка; чертовски прочные кандалы на запястьях. Вопрос — как использовать все у меня имеющееся для достойной встречи не совсем желанных гостей?

Ответ, как и всегда, кроется в деталях: скамья не приколочена к полу. Уж не знаю, кто до такого раздолбайства додумался, но это же верх идиотизма! Вот эта вот самая скамья, вкупе с открывающейся наружу дверью, как раз дадут мне тактическое преимущество над будущим противником.

Под звуки приглушенного шарканья я рывками отволок скамью к входной двери, после чего приподняв скамью за торец отволок ее к ближайшему углу. Где и поставил ее вертикально, прислонив один конец скамьи к стене.

Осталось решить последний вопрос. Как отвлечь внимание «стражников» от моего угла? Ставлю свой бывший месячный оклад — уроды притащат с собой источник света. Масляную лампу, или что-то вроде того. В любом случае, если они не увидят меня сразу, то есть вероятность того, что они заподозрят неладное. А это мне совсем не нужно.

Глубоко вздохнув, я стащил с себя штаны и бросил их в противоположный от скамьи угол. Только сделал так, чтобы при открытии двери, первое, что попадется им на глаза, были мои потрепанные невзгодами штаны.

Ну, вот я и остался в одних трусах. Холодно, однако. А еще и есть хочется. И пить. Да дохрена чего хочется, если уж по-честному!

И кое-кто мне за это ответит.

Не знаю, сколько времени я простоял вот так, облокотившись о бревна стены, в полной темноте, полуголодный и полузамерзший, но лишь стоило малейшему шуму потревожить мое сознание, как я сразу же встал на изготовку.

ТАк, слегка отодвинуть верхний торец скамьи от стены, тем самым приведя его в полностью вертикальное положение. Что далее? Дальше ждем и слушаем. Слушаем и ждем…

— … слышь, Лохмач, да