Шрифт:
Закладка:
Лорен вспомнила похожий случай, когда новенькую в школе она называла Пэтти в течение нескольких недель, пока другая подруга не поправила ее – мол, девочку зовут Адди. Тогда Лорен решила, что момент упущен, обратной дороги нет, и до конца года продолжала называть девочку Пэтти.
– Это всего-навсего родимое пятно, Лорен, – едва слышно сказала Амелия.
Тогда Лорен и выложила все. О малышке с таким же родимым пятном и о том, что у мертвой девочки его не было. А потом поведала, как нашла Уитни в социальных сетях и узнала о существовании Амелии.
С каждым словом Амелия отступала назад. Когда Лорен закончила рассказ, в ее расширившихся глазах читалось недоверие. Или ужас…
В любом случае, ее реакция ничем не напоминала ролики, которые смотрела Лорен. Где слезы? Объятия? Возгласы восторга?
– Нет. – Амелия покачала головой. – Не может быть. Ты все напутала.
– Я не напутала, – твердо заявила Лорен. – Я знаю, что права. Ты моя сестра.
– Прекрати! Отстань от меня!
Амелия повернулась и бросилась бежать.
– Черт! – Лорен сунула ноги в сандалии, на ходу заталкивая большие пальцы между ремешками. – Амелия, подожди!
Нельзя оставить все как есть! Чего доброго, Амелия расскажет Уитни, а этого никак нельзя было допустить. Поэтому Лорен догнала подругу и заставила выслушать. В тот день Амелия не поверила Лорен до конца, но по крайней мере не отказалась сделать тест ДНК. Более того, согласилась помалкивать до поры до времени.
Лишь одно не вызывало сомнений у Лорен: несмотря ни на что, Амелия любила Уитни. И даже если бы удалось доказать, что они сестры, что Уитни похитила ее, уверенности, что Амелия согласится сдать ее полиции, у Лорен не было. А она уже полюбила сестру, полюбила всем сердцем и не стала бы настаивать.
Поездку они задумали вместе. Вот только Лорен не хотелось, чтобы Амелия узнала, как она раздобыла деньги на путешествие.
Лорен въехала на парковку жилого комплекса. Как она и предполагала, машины Уитни не было. Амелия упомянула, что у мамы сегодня свидание. Требовалось лишь в этом убедиться.
Снова выехав на улицу, она остановилась у обочины и вышла из машины.
Уже на лестнице Лорен достала из сумочки очки и нацепила их. Затем распустила волосы, позволив им упасть на спину и плечи, и надела резинку на запястье.
От очков кружилась голова, сохранять равновесие было трудновато. Обычно перед приездом Лорен старалась поносить очки какое-то время, чтобы привыкнуть к ним, но сегодня вечером так спешила, что чуть совсем не забыла про них.
Подойдя к входной двери, она нацепила на лицо улыбку и постучала.
Почти сразу же внутри раздался шум, в окошко слева сквозь жалюзи на нее посмотрела Амелия. Дверь распахнулась.
– Лорен! Привет. Откуда ты взялась? – радостно воскликнула Амелия.
– Привет. – Лорен улыбнулась в ответ. – Ты говорила, что твоя мама будет на свидании, ну я и решила зайти. Ты не против? Наверное, следовало сначала позвонить?
– Да нет, что ты! Я все равно бездельничаю.
Амелия провела ее внутрь.
На диване валялся плед, рядом стояла миска с попкорном. Телевизор был поставлен на паузу в середине, похоже, романтического фильма.
– Так вот, значит, как расслабляется Милли, – протянула Лорен.
– Милли? – Амелия удивленно подняла бровь.
Лорен подтолкнула ее локтем.
– Это уменьшительное от Амелии, знаешь?
– Вроде бы. Просто раньше меня так никто не называл.
– Тогда давай я буду тебя так называть, – предложила Лорен, хотя на самом деле хотела лишь увидеть выражение лица Уитни, когда она назовет Амелию Милли.
– А как мне называть тебя? – спросила Амелия.
Лорен пожала плечами.
– Для Лорен нет ничего подходящего.
– Да, тяжелый случай. – Амелия улыбнулась, ее взгляд переместился на поставленный на паузу телевизор. – Идет «Будка поцелуев»… но мы можем выбрать что-нибудь другое.
Романтические фильмы никогда не нравились Лорен, но она видела, что Амелия хочет досмотреть «Будку». К тому же Лорен явилась без приглашения.
– Нет, что ты! Интересный фильм.
– Очень! Принести тебе что-нибудь?
– Не беспокойся, спасибо.
– Ну ладно. – Амелия села на диван, положив плед себе на колени. – Забирайся ко мне под плед. И бери попкорн.
– Спасибо. – Лорен села рядом, и Амелия включила фильм.
Под плед Лорен не залезла, а горсть попкорна взяла. Она пришла сюда не ради кино, но решила не упускать шанса, поэтому, откинувшись на спинку дивана, жевала попкорн и смотрела, как какая-то девочка-подросток сохнет по мальчику постарше. Примерно через полчаса Лорен стало не по себе. Кто знает, сколько времени у нее осталось? Уитни могла вернуться домой в любой момент.
– Э… я в туалет.
– Конечно. – Амелия потянулась за пультом. – Поставить на паузу?
– Нет-нет, досматривай без меня. Я видела его раньше, – солгала Лорен.
– Что же ты не сказала? Можно было посмотреть что-нибудь другое.
– Да брось ты! Я постоянно пересматриваю старые фильмы.
Еще одна ложь.
Амелия кивнула и повернулась к телевизору.
Зайдя в ванную, Лорен хлопнула дверью. Что же дальше? Она снова открыла дверь, стараясь не шуметь, и на цыпочках пошла в конец коридора. Хорошо, что Амелия поглощена фильмом…
Лорен прокралась в комнату Уитни и сразу же побежала к комоду. Стала искать в среднем ящике что-нибудь для теста ДНК и обнаружила тот самый конверт с деньгами.
– Лорен? – раздался голос Амелии.
Поспешно запихнув деньги в карман, Лорен обернулась; сердце гулко стучало, в ушах пульсировало. В дверях стояла Амелия, вопросительно подняв брови.
– Что ты здесь делаешь?
– Я… у меня начались месячные, а с собой ничего нет… ну, понимаешь…
– Что ж ты мне не сказала? Сейчас принесу.
Амелия улыбнулась и ушла. От сказанного на языке остался мерзкий привкус. Как противно лгать Амелии…
Впрочем, выбора не было. Денег в конверте, а также тех, что лежали у Амелии на банковском счету, хватит по крайней мере на месяц. А дальше будет видно.
Нужно смотреть правде в глаза. Как бы Лорен ни хотела, чтобы Уитни ответила за свой поступок, она понимала: если Уитни арестуют, Амелию не оставят с сестрой. Скорее всего, ее отдадут отцу или бабушке с дедушкой. Поэтому Лорен стремилась как можно дольше оставаться рядом со своей новообретенной сестрой. Со своей семьей.
Глава 35
Воскресенье, 6:45. Более тридцати семи часов после расставания
Амелия мрачно смотрела на надгробие. Странно, что от целой жизни в конце концов не остается ничего, кроме бетонной плиты с выгравированным именем. С датами рождения и смерти и парой слов: «Преданная жена и мать». Как будто про человека больше нечего сказать. А ведь
