Шрифт:
Закладка:
Киваю вместо ответа. Все должно быть хорошо. Иначе после Клима я первый кандидат на скатывание с катушек.
— Демид… — говорю тихо, сжимая переносицу пальцами, — прости меня за все. И спасибо тебе.
— Прозвучало так будто ты прощаешься со мной, — с наигранной веселостью хмыкает Рокотов.
Я поднимаю на него заплаканные глаза, и он все понимает без слов.
— Он поправится, — говорит Демид глухо, — Я побуду пока с тобой.
— Прости меня, — повторяю снова.
— Тебе не за что извиняться. Я всегда знал, что ты меня не любишь. С самого начала. Это ты прости, что принуждал тебя. Но я постарался все исправить в конце хоть как-то…
— Знаю, — выдыхаю я, откидывая голову на стену, — Я не держу на тебя зла, Демид. За то, что ты был с самого начала с Климом. Я понимаю, ты хотел отомстить за жену, которую любил. Ты ведь считаешь, что из-за Кости она погибла.
Между нами воцаряется недолгое молчание, а затем Демид все-таки произносит словно через силу:
— Это Клим виноват в аварии.
Поворачиваю к нему голову и в недоумении вздергиваю брови.
— Не понимаю.
— Клим ее подстроил. Для Лютого. Элла погибла в ней случайно.
Замолкаю, разглядывая Демида так, словно впервые его увидела, настолько ошарашивает эта новость.
— Костя знает?
— Уже да. Я сказал ему, когда мы встретились.
— Это… у меня даже нет слов… — обескураженно бормочу я, — Зачем он все это делал? Он же сам был виноват в том, что случилось!
— Думаю, что он просто не смог пережить чувство вины. Может, в тот момент он уже начал сходить с ума, поэтому всегда на сто процентов был уверен, что в смерти Эллы виноват Лютый. Или считал, что если бы она не ушла к нему, то осталась бы жива. Теперь мы не узнаем. Но главное, что все закончилось.
Тихо хмыкаю под нос, даже не собираясь спорить. Да, это главное. Больше никому из нас не угрожает постоянная опасность, но за эти годы я так свыклась с постоянным чувством страха, что попросту не могла этого осознать.
Двери операционной распахиваются, наружу выходит хирург и я даже не отдаю отчета своим действиям — поднимаюсь резко и впиваюсь во врача пытливым взглядом.
— Что? — застываю я.
Мне казалось всегда, что я готова ко всему после того, что пережила. Но нет. Прямо сейчас я стою и чувствую, как ноги трясутся, будто я маленькая девчонка и меня лихорадит от волнения.
— Все в порядке. Через несколько часов он придет в себя.
Колени подгибаются от слабости и я, нащупав спинку сиденья, обессиленно опускаюсь на него.
Все наконец-то будет хорошо? Потому что мне до сих пор не верится в то, что этот кошмар закончился.
Новый день начался для меня сегодня слишком рано. Едва подавив зевоту, я как могла быстро дорезала фрукты для детского праздничного стола. Знаю же, что надолго оставлять малышню нельзя. И хоть в столовой сейчас было несколько мам, сопровождавших приглашенных друзей Леси и Тимура, все равно за этими сорванцами нужен был глаз да глаз.
За прошедший год они сдружились окончательно и бесповоротно. Всюду хвостиками бегали друг за другом, играли вместе, даже за игрушки не дрались. А если и ссорились, то уже спустя пять минут снова совместно устраивали какие-нибудь шалости. Хорошо, что произошедшее не наложило никакого отпечатка на детей. Хотя к психологу я все равно их поводила. После Клима он бы даже взрослому понадобился, не то что детям…
С Демидом мы больше не виделись. Он переехал куда-то заграницу, оставив лишь контакты для экстренной связи. И, думаю, это и к лучшему, потому что не хотелось заставлять его еще больше мучиться. Я слышала, что он женился довольно быстро, и оставалось только надеяться, что он счастлив не меньше, чем мы. Все же зла я Рокотову никогда не желала.
— Скорее задувай свечи! А то я задую! — доносится до меня голос Леси, вырывая из воспоминаний.
— Не тлогай! А-а-а-а, мама!
Опомнившись, я улыбаюсь и качаю головой. Она как всегда нетерпеливо подгоняет брата. Быстро докладываю на тарелку оставшиеся фрукты и спешу к малышам, пока они всерьез не начали драться из-за свечек на торте.
— Мама, ну скажи ему!
— Подожди, не торопись. Сначала Тимур должен придумать желание.
— Желание? — его глаза загорелись.
— Да. Только никому-никому его не говори, чтобы обязательно исполнилось.
Он кивает и прикрывает глаза.
— Тима-а-а. А можно я тоже загадаю желание и задую свечку? У тебя их тут три, тебе две, а мне одну. Тима-а-а, ну Ти-и-им!
Тимур морщит нос, делая вид, что думает, а затем все-таки кивает, все так же не открывая глаз.
— Ладно. Но только одну!
Я не скрываю улыбки. Все-таки Тим слишком обожает свою сестру, чтобы ей отказывать. Как бы они не спорили и не дулись друг на друга, все равно через пять минут помирятся и пойдут вместе разносить дом.
— А где папа?
— Папа уже скоро приедет, — успокаиваю я Тимура, — Давайте пока есть торт.
— И папе оставь кусочек!
— Конечно, — улыбаюсь.
К моменту, когда во двор плавно въезжает машина, я уже успеваю накрутить себя и надумать бог весть чего. Детишки уже успели объесться сладкого и теперь носились в игровой комнате. Оставив их на мам, я выхожу встретить Лютого. Надо же ему высказать все, что я думаю о нем за то, что он опоздал на день рождения сына!
Костя ловит меня на выходе из кухни. Просто кладет руку на талию и утаскивает за собой.
— Эй, что делаешь?! — возмущаюсь я, — У нас полный дом гостей!
— Ничего, тут как раз укромное место.
— Ты, между прочим, опоздал! — продолжаю возмущенным шепотом.
— Да, прости. На дорогах пробки, а в магазине, как назло, у кассы была очередь.
— Мы же уже купили заранее подарок Тимуру, — удивляюсь я.
— Этот подарок не для Тимура, — хитро улыбается Костя.
— О, вот как, — вздергиваю бровь.
— Сегодня вечером будь готова.
— Готова? К чему?
— Мы едем в одно место, так что с тебя красивое платье и очаровательная улыбка. Я буду делать тебе предложение.
Фыркаю, чтобы не выдать своего удивления.
— Всего год прошел, а ты уже собрался? Я думала, мы выждем лет десять.
— Что такое? Обижаешься, что не женился на тебе сразу? — поддевает Костя с ехидным прищуром.
— Может и да? А теперь, знаешь ли, неизвестно, нужно ли мне все вот это вот, — откидывая назад волосы, гордо говорю я.
