Шрифт:
Закладка:
— Пожалуйста, скажи, что нет.
— Нет, — наконец выдавил Белл, но в лице его по-прежнему не было ни кровинки. Он смотрел прямо перед собой, в стену, содрогаясь, словно увидел привидение. — По крайней мере, не при мне, но…
Дэвид выпрямился в своем кресле и чуть наклонился к Беллу:
— Но что? В чем дело? Почему она так боится мужчин?
Поставив локти на край стола, Белл уткнулся лицом в ладони и набрал полные легкие воздуха:
— Господи, Элмвуд! Как я мог быть настолько тупым все эти годы?
— Что? Да говори же, наконец! — вспылил Дэвид.
— Наш отец… — Белл поднял голову и уставился в пространство. — Мерзавец напивался до бесчувствия и превращался в чудовище: бил маму и… бывало… что и меня.
Дэвид проглотил комок в горле:
— И Аннабел все это видела?
Белл медленно кивнул, выражение мучительной боли исказило его лицо:
— Да, все происходило у нее на глазах, но негодяй ни разу не посмел ударить ее, я знаю. Правда, она все видела и слышала крики матери по ночам.
Стиснув зубы, Дэвид на мгновение закрыл глаза. Что он мог сказать своему сильному и гордому другу, который признался в том, в чем признаться было невероятно трудно? Дэвид опасался, что голос выдаст накопившийся в нем гнев.
Голубые глаза Белла вдруг стали ледяными, в голосе появился металл.
— Конечно, я тогда был ребенком и не мог ему противостоять, но когда достаточно подрос и уже мог дать сдачи, мерзавец вдруг изменил свое поведение. Аннабел тогда была еще малышкой. Я ошибался, считая, что она ничего не помнит, — Белл покачал головой. — Каким же ослом я был!
Дэвид даже представить не мог, чего стоило другу вот так противостоять своему отцу. Неудивительно, что Белл обладал не только железным характером, но и огромной физической силой!
— Аннабел считает, что так бывает всегда, стоит заключить брак, — наконец тихо сказал Дэвид. — Вот чем объясняется ее страх. Она также сказала мне, что не хочет иметь детей.
У Дэвида стеснило грудь. Теперь во всем появился смысл, пусть и жуткий. Теперь была понятна скрытность Аннабел, объясним страх.
В ответ Белл тяжело кивнул:
— Мне не по себе от этого. Но вот и причина. Я не раз слышал ее заявление, что она не хочет и не будет принадлежать мужчине.
Как много всего сразу обрело смысл! Дэвид кивком указал на чашку с чаем:
— Именно поэтому ты не употребляешь выпивку, да?
— Да, — Белл приподнял чашку, словно произносил тост. — Многие годы я прожил с чувством вины из-за того, что не пришел к постели отца, когда он умирал. Это был мерзавец большую часть жизни, и я не мог его простить, хотя, судя по всему, перед смертью он раскаивался.
Дэвид положил руку другу на плечо:
— Я тебя не осуждаю. И, если хочешь узнать мое мнение, ты не должен ни о чем жалеть. Тот, кто способен ударить женщину или ребенка, не может называться не только отцом, но и мужчиной.
В ответ Белл кивнул и невидящим взглядом уставился в пространство. Некоторое время в кабинете царила тишина, потом Беллингем сказал:
— Знаешь, Элмвуд, я даже не буду пытаться докапываться до истины, просто пойду и проведу давным-давно назревшую беседу с моей очаровательной сестрой.
Глава 35
До сумерек Аннабел с удовольствием бродила по чудесной оранжерее Уортингтона. Внушительное пространство заполняли цветы всех видов, даже самые редкие, включая орхидеи. Аннабел их обожала. Как жаль, что никто из ее многочисленных поклонников не догадался хоть раз прислать их ей. Впрочем, никто даже не удосужился узнать, что она предпочитает. Аннабел присела на каменную скамью полюбоваться экзотическими цветами, когда услышала приглушенные мульчей шаги.
Не говоря ни слова, Бо сел рядом и перевел дыхание, положив руки на колени, не удостаивая ее даже взглядом.
Аннабел терпеливо ждала. Вообще-то брат никогда не отмалчивался, но вот уже прошло несколько показавшихся ей бесконечными минут, а он не произнес ни слова. Тогда она решила начать сама и подтолкнула его к разговору.
— И?…
Аннабел знала брата достаточно хорошо, чтобы сообразить, что он оказался здесь не случайно. Если Бо решил сам нанести ей визит, причем не дождавшись возвращения в комнату, значит, ему есть что сказать.
— Что привело тебя сюда?
— Мы должны поговорить, — просто ответил Беллингем, разглядывая орхидеи.
— Но ты что-то молчишь, — она попыталась улыбнуться шутке, но Бо повернулся к ней, и их взгляды встретились.
Это что, слезы блестят в его глазах? О нет! Она не готова увидеть, как брат, ее самый сильный и смелый брат, плачет. Что случилось? Почему у него в глазах стоят слезы?
— Проблема заключается в том, — наконец еле слышно произнес он, — что впервые раз в жизни я не знаю, как об этом сказать.
Аннабел проглотила комок в горле:
— Наверное, ты пришел поговорить о сложившейся по моей вине ситуации.
Она поставила брата в неловкое положение, вляпавшись в скандал во время его свадьбы. Если Бо стыдится ее, она этого не переживет.
— В известном смысле, но больше это имеет отношение к твоему браку.
У Аннабел вспотели ладони, ее бросило в жар.
— Бо, не томи, говори как есть. Ничто не может быть ужаснее того, что я воображаю!
Он набрал полную грудь воздуха, опустил голову, разглядывая мульчу под сапогами, и наконец спросил:
— Как ты считаешь, я могу ударить Марианну?
Аннабел ахнула. О чем он? Это же немыслимо!
— Нет! Конечно, нет! — решительно замотала она головой.
Бо медленно кивнул и продолжил:
— А тебя? Или маму?
— Никогда! — едва не задохнулась Аннабел.
Проглоченный комок опять подступил к горлу, да такой огромный, что она не могла дышать. А слез в глазах накопилось столько, что она почти ослепла. Оранжерея вокруг расплылась в зеленом тумане.
Бо опять кивнул и все так же, не поднимая головы, добавил:
— Точно так же, как я не могу ударить тебя, маму, Марианну, вообще женщину, и другие мужчины не смогут. Наш отец просто был не из их числа.
Слезы потекли по ее щекам. Годы они не говорили на эту тему. Шрамы, полученные в детстве, затянулись без всяких разговоров. Так они и жили: никаких эмоций, и все. И вот теперь брат вскрыл давно зарубцевавшиеся раны с помощью нескольких простых слов.
— О чем ты говоришь, Бо? — удалось ей выдавить, хотя горло саднило нещадно.
Выпрямившись, брат опять посмотрел ей в глаза, вытащил белоснежный носовой платок из внутреннего кармана сюртука и подал ей.
— Я говорю, что Элмвуд не
