и с их привычкой есть мясо в субботу [sic, вместо пятницы] и с другими порочными привычками, которые не для добрых христиан. Поэтому было бы большим преимуществом увидеть здесь несколько благочестивых монахов, скорее для того, чтобы поддерживать веру в нас, христианах, чем передавать ее индейцам. И я никогда не смогу вершить справедливые наказания, если сюда из Кастилии не будут присылать 50 или 60 человек с каждым флотом, а я отсылал бы отсюда столько же из числа ленивых и непокорных, как направляю сейчас с флотом, и это было бы самым подходящим и наилучшим наказанием и наименее обременительным для моей совести из всего, что я могу сделать»[330].

Более наглядного доказательства разрыва в восприятии острова между Колумбом и поселенцами и представить невозможно. Любопытная ирония заключалась в предложении Колумба депортировать домой преступников, некоторые из которых уже были изгнаны из Испании за свои преступления. Для большинства колонистов это стало бы скорее стимулом, чем наказанием. Как только прибывшие колонисты обнаруживали, насколько далеки реалии жизни на Эспаньоле от обещаний Колумба, их самым большим желанием становилось уехать, причем иногда даже раньше, чем они могли накопить богатство, о котором мечтали. «Пусть Бог заберет меня в Кастилию!» служило любимой клятвой жителей острова, и первым требованием повстанцев была бесплатная отправка их домой[331].

В некотором смысле вина лежала на самом Колумбе. Картина, которую он рисовал – услужливые индейцы собирают много золота, причем в благоприятном климате да с плодородной землей, – воспринималась его слушателями буквально и привлекала бездельников и праздношатающихся гуляк. Разочарование вспыхивало неизбежно, когда поселенцы обнаруживали, насколько враждебной на самом деле была окружающая среда и какого большого труда она требовала. Колумб фактически признал все это в мрачной эпистоле, которую отправил домой в мае 1499 года:

«Никто из поселенцев не приезжал сюда иначе, как с верой в то, что золото и пряности можно грести лопатой, и они не задумывались о том, что, хотя золото здесь есть, оно скрыто в копях, а пряности растут на верхушках деревьев и что золото нужно будет добывать, а пряности собирать на деревьях и обрабатывать, и обо всем этом я говорил, когда был в Севилье, потому что желающих приехать было очень много. И я знал, чего они хотят, и поэтому говорил им обо всей той работе, которую должны будут выполнять люди, впервые отправляющиеся заселять далекие земли, и все они отвечали, что именно для выполнения такой работы они и едут»[332].

Судя по тону сохранившихся сочинений Колумба об Эспаньоле, его предостережения были крайне недостаточны и тонули в потоке его же похвал счастливой и манящей Аркадии. Обычным для разочарованных колонистов, возвращавшихся с Эспаньолы, стало скандалить перед монархами на публичных аудиенциях, обвиняя Колумба и его «землю тщеславия и обмана», которые они высмеивали весьма остроумно[333]. Большая группа колонистов, которую Колумб набрал в третье плавание и на помощь которой он, очевидно, рассчитывал, надеясь укрепить свои позиции, только способствовала ухудшению ситуации, увеличив нагрузку на скудные ресурсы колонии.

Планы Колумба относительно колонии расходились не только с планами его людей, они также не полностью совпадали с целями покровителей. Сейчас трудно судить о намерениях Колумба, но, похоже, он, продолжая настаивать на стабильном сообществе, предвидел, что оно будет весьма непостоянным. По-видимому, главной моделью в его представлении была не аграрная колония, занимающаяся обработкой земли и населенная колонистами всех социальных уровней, как это было на Канарах, Мадейре и Азорских островах, а торговое учреждение типа генуэзской компании или португальской компании в Сан-Жоржи-да-Мина на западном побережье Африки, которая занималась перспективным обменом дорогостоящими товарами, получая хорошую прибыль для вложений в метрополии. Поселенцы должны были заниматься внедрением и выращиванием европейских культур, а также разведением крупного рогатого скота, чтобы обеспечить себя питанием, но основные усилия должны были быть направлены на добычу золота для отправки домой, а также хлопка, красителей и любых доступных специй, которые можно было найти на месте или завезти, и все это, разумеется, с использованием рабов. Он явно предполагал, что рабочая сила будет предоставляться индейцами, которых он, по-видимому, сильно переоценил как в отношении численности, так и в отношении приспособляемости к труду. Он относился к ним так, словно и то и другое будет постоянно расти. Он не прилагал особых усилий для завоза рабочей силы, отбирая скорее людей с профессиональными навыками – солдат, моряков, ремесленников, чиновников, квалифицированных шахтеров и специалистов по сельскому хозяйству. Среди 300 представителей различных профессий, которых он взял с собой в свой третий переход, было всего 50 чернорабочих, и их сопровождало всего 30 женщин[334].

Однако Фердинанд и Изабелла не могли удовлетвориться простой торговой компанией. Они хотели, чтобы новые земли были «заселены», то есть колонизированы на всех уровнях подданными, чтобы прочно подчинить их политическому владычеству Кастилии. Они разослали муниципалитетам своего королевства послание в поддержку третьего путешествия Колумба: «Мы приказали дону Кристобалю Колону вернуться на остров Эспаньола и другие острова и материк, которые находятся в упомянутых Индиях, и наблюдать за их сохранением и заселением, поскольку таким образом мы служим нашему Господу Богу, Его Святая вера распространяется, и наши владения увеличиваются»[335].

Монархи особенно желали, чтобы земля острова была разделена между колонистами и были введены новые агрономические методы, какие внедрялись в то же время под их присмотром на Канарских островах. Прежде всего, они хотели стимулировать производство сахара, на который в Европе существовал относительно новый и все еще неудовлетворенный массовый спрос. Они надеялись заманить колонистов на Эспаньолу, предоставляя земельные наделы и налоговые льготы, которые привлекали поселенцев в предыдущие годы. Наконец, элементы новой агрономии не должны были вводиться в ущерб скотоводству, которое монархи были полны решимости поддерживать как в новых, так и в старых владениях. Они не упускали из виду главную цель всех этих усилий – расширение власти, поэтому сохранили за собой месторождения металлов и добычу древесины на Эспаньоле и особенно настаивали на том, чтобы при разделе земли Колумб не выводил ее из-под юрисдикции Короны, но сохранял все законные источники власти в руках монархов. Эти цели прослеживаются в инструкциях, данных Колумбу перед его отправлением в третье плавание:

«Все лица, которые желают бесплатно отправиться жить на указанный остров Эспаньола, могут и должны отправляться туда свободно и оставаться там свободными, и не должны платить никаких налогов, и должны иметь во владении для себя, своих родственников и наследников дома, которые они возводят, и земли, которые они обрабатывают, и наследственное имущество, которое они приобретут на землях и в местах, которые будут отведены им там, на указанном острове, лицами, которые через