– Ученики, боюсь, у меня для вас неприятные вести, – начала профессор Уэррин и тяжело вздохнула, будто следующие слова стоят ей огромных усилий. Взгляд Мины заметался по лицам друзей и других учеников – все казались такими же обеспокоенными, как и она. Пиксит сместился поближе к ней. – В связи с недавней «активностью» в нашей школе премьер-министр и её советники решили ради всеобщей безопасности изолировать Школу Молнии Митрис до окончания фестиваля.

В зале резко зашумели.

«Изолировать? Что это значит?»

«Не знаю».

Судя по нарастающему гомону, этого никто не знал. Несколько зверей неуютно переминались с лапы на лапу и искрили сильнее обычного.

Профессор Уэррин подняла руку:

– Это значит, что ни один ученик или учитель Митриса не попадёт на фестиваль, ни как участник, ни как зритель.

Воздух задрожал от возмущённых возгласов и разочарованных стонов.

«Она не сказала, что фестиваль отменили. Просто он пройдёт без нас». Несколько учеников и даже пара учителей, среди которых была Вира, принялись кричать, но не на профессора Уэррин, а на Джикс, Киту и других, активно выступавших в поддержку эссе. «О нет».

Директор громко постучала тростью, и крики стихли, сменившись сердитым ворчанием.

– Все каналы связи со школой тоже временно прерываются. – Она подняла руку в ответ на очередную волну протестов. – Я знаю, что у вас у всех за пределами стен школы есть семьи. Не волнуйтесь, запрет не распространяется на важную корреспонденцию касательно здоровья и благополучия ваших родных и близких и другие сообщения чрезвычайного характера, но они все будут проверяться профессорами и в случае необходимости подвергаться вынужденным сокращениям. Доставка и отправка всех остальных писем не будет осуществляться до нового распоряжения. Речные корабли причаливать также не будут.

Новые крики.

– Запрет наложен до конца фестиваля, и премьер-министр постановила сдвинуть его дату на четыре дня вперёд, дабы не допустить никаких помех. Он пройдёт завтра. Я понимаю, что эти методы могут показаться кому-то из вас чрезмерными, но фестиваль – важное событие для поддержания морального духа всех алоррианцев.

«Завтра!» – ахнула про себя Мина. Но они успели связаться всего с горсткой стражей за пределами школы!

– Много людей долго и упорно трудились ради этого грандиозного события, которое должно принести радость и воодушевление всей стране, и премьер-министр не допустит, чтобы их усилия пропали даром из-за нелепых капризов кучки радикалов, не понимающих, о чём они говорят. – Взгляд профессора Уэррин скользнул по лицам Джикс и других друзей Мины и упёрся в Киту. Директор нахмурилась. – Надеюсь, эти беспрецедентные ограничения заставят вас хорошенько подумать над своим поведением. У каждого действия есть последствия. Идеи – ошибочные, пагубные, вредительские и опасные идеи могут ранить не хуже кулаков. Мне очень жаль, что несколько человек испортили праздник для столь многих. – И она стремительно удалилась.

И трёх секунд не прошло с её ухода, как зал взорвался криками. Вира с воплями, что Кита, Джикс и им подобные всё испортили, бросилась на них прямо по столам во главе своих разъярённых сторонников. Кита, Джикс и ещё с дюжину учеников дали им бой, упрекая в узколобости и эгоизме. Звери не остались в стороне и тоже пошли стенка на стенку, рассыпая во все стороны искры.

Одни учителя призывали всех успокоиться, другие, как Вира, были в самой гуще схватки. Мина, не в силах убежать и вообще пошевелиться, смотрела, как дерутся ученики и звери – на полу, на столах, на металлических лестницах, свисая с цепей и других предметов.

«Это я во всём виновата, – в ужасе подумала она. – Это всё из-за меня».

Пиксит рядом с ней рычал и искрил: «Я хочу помочь!»

«Нет! Так ничему не поможешь!»

«Они наши друзья!» Взвыв, Пиксит бросился в бой, и руку Мины обожгло болью, когда другой зверь его укусил.

«Пиксит!» Она было шагнула вперёд… и тут её взгляд упал на профессора Дано, прижавшегося к огромной статуе грозового зверя. Металлический зонт-трость, который носили с собой все профессора, вряд ли спасёт его, если в зале начнут бить настоящие молнии. «Ему нужно срочно уходить отсюда!»

Но он не предпринимал попытки уйти. Вместо этого он поманил её к себе.

Держась стен, Мина поспешила к нему.

– Мы с тобой оба слишком тихие, чтобы эти буйные головы обратили на нас внимание, – сказал профессор. – Но если ты попросишь своего зверя взлететь на статую и зареветь во весь голос, этого должно хватить. Прошлая директриса установила в голове статуи громкоговоритель. С ним его все услышат.

«Пиксит?» – мысленно позвала Мина.

«Мина, они швыряются картошкой!» – В его голосе восторг мешался с возмущением. Его возбуждение отдавало кисловатой сладостью. Он ещё никогда не принимал участие в драке. Как и она.

Она повторила ему просьбу профессора Дано: «Сможешь зареветь достаточно громко?»

«Сейчас узнаем!»

Он подлетел к каменному зверю и, сев ему на макушку, точно между золотыми глазами, отвел назад голову, распахнул пасть и заревел. Громкоговоритель усилил его в несколько раз, заглушив все крики, вопли и визг.

На краткий миг все застыли в недоумении.

Воцарившуюся тишину нарушил профессор Дано:

– Теперь, когда вы все меня слышите, я приказываю вам вернуться в свои комнаты. Мы защитники Алоррии. Мы не сражаемся друг против друга. Разошлись все!

Кто-то метнулся со всех ног, другие неохотно поплелись, но в итоге в обеденном зале не осталось никого, кроме Мины, Пиксита и профессора Дано.

«Это было очень круто».

Пиксит замурлыкал.

– Необязательно самому быть громким, – с ноткой самодовольства в голосе заметил профессор Дано, – но порой полезно иметь громких друзей.

Глава двадцать третья

– Идём ко мне в библиотеку, – сказал профессор Дано. – Нужно поговорить.

«Проверь, как там Джикс, ладно? – попросила Мина Пиксита. – Ты всё равно на лестнице не поместишься».

«Я проверю, – пообещал он. – И как дела у остальных». Он слетел со статуи, а Мина вслед за профессором вышла из зала и поднялась по узким лестничным пролётам в его кабинет.

С каждым шагом её беспокойство росло. Он знал, что она наделала. Что теперь с ней будет?

Она подождала, пока он откроет дверь и включит одинокую лампочку, которой не хватило, чтобы развеять густые тени маленькой библиотеки. Он придержал дверь, давая ей пройти, после чего плотно закрыл створку, будто тюремщик, отрезающий приговорённому путь на свободу.

Мина не знала, что и думать. Профессор сильно злится на неё за неудачу? А что почувствуют её родные, если обо всём узнают, – и это после того, как она пообещала им хорошо себя вести! И всё же она ни о чём