— Понятно, — за всех ответил Окуньков.

— Вот и славно, — сказал Соловей. — Тогда оставайтесь, а мы побежали.

И спецназовцы скрылись в темноте. Вооруженный пистолетом и автоматом, Окуньков выбрал для себя самую подходящую, как ему казалось, позицию — напротив задержанных. Пятерых своих помощников он расставил кого где: двоих — у входа в ложбину, еще троих — по периметру ложбины. Уже начинало светать, и становилось видно, что творится в ложбине.

— Эге! — сказал один из парней. — Да тут мертвых много! Вот я сейчас сосчитаю, сколько их. Один, два…

— Отставить! — строго сказал Окуньков. — Нам велено охранять живых, а не мертвых! Вот они, которые живые! Видишь?

— Вижу, — сказал парень.

— Вот и карауль. А мертвых — что их считать? Без нас сосчитают.

— Да, похоже, здесь было сражение! — присвистнул парень. — Надо же! Здесь, на БАМе!

— Уймись, наконец! — прикрикнул на него Окуньков. — Или, может, ты боишься мертвяков?

— Ничего я не боюсь, — обиженно ответил парень. — Это я просто так…

— Вот и умолкни.

В ложбине воцарилась тишина. Время тянулось медленно, светало неохотно, как оно обычно и бывает в северных краях, когда утро пасмурное.

— Слышь, земляк! — неожиданно отозвался один из диверсантов. Это был Борис Господинов, он был один из трех уцелевших в ночной схватке со спецназовцами.

Окуньков покосился на говорившего, но ничего ему не ответил.

— Послушай, землячок! — повторил Господинов. — Поговорить нам надо… И все остальные тоже послушайте… Разговор касается всех.

— Умолкни, — сказал Окуньков. — Разговаривать еще с тобой, с душегубом…

— А ты поговори! — настойчиво произнес Господинов. — Я напрасного не скажу! Не в том, понимаешь, я положении, чтобы говорить понапрасну. Я буду говорить дело!

— Какие у нас с тобой могут быть дела? — презрительно усмехнулся участковый. — Ты враг. Вот и все. И умолкни, сказано тебе.

— Враг, друг… — сказал Борис. — Все это относительно, понимаешь? Тебе-то какой я враг? Вам всем — какие мы враги? Что мы лично вам сделали плохого?

— Как это что? — спросил один из парней. — Вот, говорят, хотели взорвать мост… Вездеход со взрывчаткой ограбили. Человека убили…

— Твой, что ли, это мост? — усмехнулся Господинов. — Тебе-то что с того моста? Да и не собирались мы взрывать никакой мост… Недоразумение это. С чего ты взял?

На это простодушный парень не нашелся, что ответить, он лишь мрачно взглянул на Бориса Господинова и сплюнул.

— А насчет того, что мы якобы кого-то убили — так ты посмотри, сколько наших полегло в этом ущелье! — продолжал Господинов. — Сосчитай и сделай выводы, если у тебя есть голова на плечах.

— Что тебе надо? — спросил Окуньков.

— А вот что нам надо, — ответил Борис. — Всем нам надо, троим… Вы бы нас развязали и отпустили, а мы вам за это заплатили бы. Хорошо бы заплатили, а не так, как платят вам на этой стройке! Вернее сказать, даже не так. Вы отведите нас связанными к тому месту, которое мы укажем. Там будет тайник, а в нем — деньги. Много денег, и все они ваши. А нас — отпустите.

— А больше ты ничего не хочешь? — мрачно спросил Окуньков.

— Боишься? — усмехнулся Господинов. — А ты не бойся… Чего тебе бояться? Ну, выгонят тебя с твоей работы за то, что ты нас упустил, так и что с того? А с вас, рабочих, так и вовсе никакого спроса. Зато все будете при деньгах! Уедете с этих гиблых мест в теплые края… С деньгами можно уехать куда хотите! Мы дадим вам столько денег, сколько вы не заработаете за всю вашу жизнь! Разбогатеете уже сегодня! Ну так что — договорились? Или, может, вам нужно посовещаться? Так совещайтесь, но только скорее. Время не ждет. Вот уже светает…

И пятеро бамовцев, и сам Окуньков оторопели от таких слов. Никто еще им не говорил ничего подобного, никто их не пытался подкупить. Тем более так — откровенно, бесстыдно, цинично. Какое-то время все они ошарашенно молчали, лишь переводили изумленные взгляды друг на друга, и всем им отчего-то было стыдно — будто они и впрямь все сообща согласились на такое немыслимое предложение. Особенно стыдно было Окунькову — как-никак он был здесь главным, а значит, это именно ему в первую очередь адресовалось это поганое предложение.

— Ну, что скажете? — поторопил их Господинов. — Решайтесь, дело верное. Не в том мы положении, чтобы врать.

— Что мы скажем? — Окуньков наконец обрел дар речи. — А вот что мы скажем…

Он поднялся, подошел к Господинову, размахнулся и отвесил ему оплеуху. Хорошая получилась оплеуха, смачная и звонкая — так что эхо от нее прокатилось по всей ложбине.

— Тебе понятен наш ответ? — высоким голосом спросил Окуньков. — А если не понятен, то я могу разъяснить дополнительно!

Господинов ничего не ответил, лишь злобно взглянул на Окунькова. Участковый также больше ничего не сказал, он лишь вытер о штанину руку, которой только что отвесил оплеуху, и, усевшись на место, демонстративно взял автомат на изготовку.

Вскоре в ложбине появились люди из Иркутска. Во главе их был полковник Васильев. Случай, произошедший на БАМе, был небывалым, и полковник не мог оставаться в Иркутске и маяться в своем кабинете в неведении. Окуньков передал полковнику и его людям трех плененных диверсантов, а также автомат, который дал ему Богданов.

— Спасибо тебе, Окуньков! — сердечно сказал полковник. — И вам, ребята, тоже огромное спасибо! Можно сказать, от лица всей нашей страны! Потому что большую помощь вы нам оказали! Хорошие вы ребята, славные!

Полковник пожал Окунькову и пятерым парням руки, его подчиненные подняли с земли троих диверсантов.

— Погодите, — окликнул полковника Окуньков. — Это… хочу вам что-то сказать… Не хотел говорить, но, думаю, надо…

— Что такое? — спросил полковник.

— Деньги они нам предлагали, — сказал Окуньков, глядя в землю: отчего-то ему по-прежнему было стыдно. — Много денег. За то, чтобы мы их отпустили. Думали, что мы польстимся… Но мы не согласились! — горячо заверил Окуньков.

— Вижу, что не согласились, — улыбнулся Васильев. — Ничуть в том не сомневаюсь.

— Я это к чему? — сказал Окуньков. — Забрать бы у них эти деньги… Пустить на общее дело. Чего им зря пропадать? Вы уж там разберитесь…

— Обязательно разберемся! — пообещал полковник и еще раз пожал Окунькову руку.

Глава 22

Водитель вездехода, проникшись ответственностью за порученное дело, гнал во всю мощь. Пару раз машина едва не опрокинулась из-за чрезмерных усердий водителя. Но все-таки не опрокинулась, и до поселка Светлый спецназовцы добрались благополучно.

Вездеход с разбегу влетел в поселок и резко затормозил. Спецназовцы вышли из вездехода и осмотрелись.