Я резко развернулась и поспешила обратно. Надеюсь, успею до того, как все разойдутся. Точнее, не все. Я молилась, чтобы остался ещё хоть кто-нибудь, помимо того, кому нужно закрывать гараж. Не улыбалось мне подобное уединение.

Я подошла к распахнутым дверям гаража и прислушалась. Тихо, никаких голосов. Чёрт, и откуда у народа такая прыть, когда не надо? То часами собираются, то уже слиняли все. С глубоким вдохом я шагнула внутрь. Прислонила басуху к стене и прошла в основное помещение. Вдруг мне повезло, и Родион тоже куда-нибудь свалил?

Зря надеялась. Он был здесь, оттаскивал микрофонную стойку на возвышение ударной установки. Стоя там, парень казался безмерно высоким. Я едва оторвала от него взгляд — так он в тот момент был красив. Держал спину прямо, голову гордо. Аристократ в рокерских шмотках.

Сердце заколотилось, будто я пробежала стометровку за десять секунд. Я так долго избегала этого момента и вот нарвалась сама. «Спасибо» тебе в очередной раз, Вселенная!

Мой забытый шнур лежал на комбаре, рукав куртки свисал на пол с дивана. Отлично! Действую по плану: как можно незаметнее хватаю вещи и даю дёру. Чего я вообще так боялась Родиона? Не станет же он мне в любви признаваться, не дурак.

Но прокрасться к усилителю не удалось — не умела Майя бесшумно передвигаться — зацепилась за кабель и прошуршала подошвой по каменному полу. Твою дивизию!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Майя? — Родион обернулся. — Ты же вроде ушла. Забыла что-то?

— Да, куртку, — пролепетала я, бочком пробираясь к дивану. — И шнур. Что-то рассеянная я сегодня. Волнуюсь, наверное, из-за завтрашней защиты, — я нашла оправдание и так осталась им довольна, что даже пошутила: — И как только басуху не забыла.

— Это же твой родной инструмент, — улыбнулся Родион, сходя с возвышения. — Что ж, ни пуха.

— К чёрту, — проговорила я с чувством, обращая это и к пожелавшему удачи парню. Улыбка вышла вымученной и, естественно, вызвала вопросы:

— Майя, у тебя в порядке? — обеспокоенно спросил он.

— Всё хорошо. Просто жарко, пить хочется, — я облизала сухие губы.

— Это точно, — кивнул Родион, поворачиваясь в сторону.

Мне показалось, или он посмотрел на мои губы? Нет, глупо так думать. Волосы скользнули по шее, и он движением руки убрал их. А я так и впилась взглядом в фигуру парня. Забрав свои вещи, я попятилась на выход медленными неуверенными шагами, а Родион внезапно пошёл по диагонали от меня, будто собирался зайти за спину.

Я хотела сказать, что мне пора идти, как парень вдруг выдал:

— Кстати, Симона и Антон помирились. Ты знала?

— Нет, она мне ничего не говорила, — я качнула головой.

С того раза мы с Симой не разговаривали. Мне некогда было из-за учёбы и репетиций, а ей, выходит, из-за новой порции упырьей любви. Что ж, я не обиделась, с друзьями проще делить печали, чем радости.

— Отлично, — в этот раз улыбка вышла честной. — Я рада, что они помирились.

— Ты тогда нехило прочистила Антону мозги. Извини, я подслушивал не нарочно.

Родион снова шагнул ко мне, я — от него.

— Да ладно, не такая уж это и заслуга, — я пожала плечами.

— Я кое-что понял из тех твоих слов, — он закусил губу и посмотрел в сторону. Его нахмуренный лоб и задумчивый вид обескураживали. — Ты и мне подкинула пищу для ума.

— Правда? Какую? — почти непринуждённо спросила я, но чуть не вскрикнула, когда позади вдруг выросла стена. Как же резко и неожиданно стало некуда отступать! Чёрт!

— Что нужно бороться за своё счастье, — сказал Родион легко и вдохновенно, одним шагом сокращая дистанцию между нами.

Неловкость разлилась в скованном теле. Всё-таки загнал меня в ловушку!

Я хотела скользнуть в сторону, но Родион заключил меня в клетку своих рук: упёр кисти в стену возле плеч и наклонился.

Его дымчатые глаза гипнотизировали. Так близко я его никогда не видела. Идеальный, без изъяна. Парень, которого я любила, но к которому не должна была испытывать никаких чувств, потому что отношения заведомо обречены на провал.

Я перестала дышать, любуясь его безупречным лицом, резко очерченными скулами и линией подбородка. Через пару секунд я приоткрыла рот, чтобы вдохнуть. А Родион снова посмотрел на мои губы, после чего подступил вплотную.

Боже, куда ближе? Мне стало жарко от его тела, душно от сладкого аромата кожи. Хотелось коснуться её губами и таять, таять… Меня будто паралич разбил, я не могла поднять руку, чтобы оттолкнуть его. Наверное, это моя смерть. Сердце стучало так громко и часто, что казалось, заметно, как дрожала на груди футболка.

Я вжалась в стену до боли в лопатках. Волосы Родиона почти касались моего лица и пахли сигаретами и специями. Я тоже посмотрела на чёткий контур его губ, на приподнятые уголки, дерзкий изгиб верхней. Не знала, что дыхание может сбиться сильнее — боже, чуть податься вперёд, и я поцелую его. Мне безумно хотелось это сделать, дать Родиону укусить мою губу с пирсингом, позволить пощекотать нёбо языком. Внизу живота стало больно. Я сама не поняла, то ли застонала, то ли всхлипнула, и отчаянно мотнула головой.

— Что ты делаешь? — голос вернулся, слабый и надломленный паникой.

Страх сдавил внутренности, заметался в груди. Не целуй, пожалуйста, лучше убей! Иначе не сдержусь. Отдам тебе себя и пропаду. А я не хочу сгорать дотла!

— То, что должен был сделать давно, — Родион оторвал от стены руку и с убивающей нежностью коснулся моей пылающей щеки, а потом скользнул по шее.

Нарочно или нечаянно его проказливые пальцы оказались на плече под слишком свободным воротом футболки. Кожа словно вспыхнула.

Я задыхалась, из горла рвались сдавленные всхлипы, истерика крутила меня без слёз. Страх приколотил стопы к полу огромными гвоздями, больно и беспощадно. Я не могла двинуться и подняла голову. Мне не убежать! Мышь перед котом. За секунду перед тем, как быть съеденной. Родион склонился ещё ниже, и я ощутила его лёгкое дыхание на лице.

Он собирался поцеловать меня прямо сейчас!

Я билась в агонии придуманных мучений. Собрав оставшиеся силы, я крепко зажмурилась и закусила губы. Хочет целовать против воли? Пусть пробует! Я не буду этого видеть и не отвечу на ласку. Потому что для меня это пытка!