Седерик пошёл за мной, чтобы взять бутылку и оставить её в квартире убитой, а Антуан отправился к Азалии… А я даже не смотрел по сторонам. Позор. Я опять не оправдал ожиданий и теперь вынужден скрываться.

В дверь постучали.

— Мистер Рузвельт, надо открыть. — я ещё и умудрился приказывать в чужом доме, верх неприличия. — Если это полиция, то скажете, что жена не одета и надо подождать пару минут.

— Хорошо. — хрипло пробурчал хозяин дома и резким шагом вышел в коридор.

Я напрягся до основания, внутренне готовясь прыгнуть в окно. Не все полицейские ждут, пока дама оденется, некоторые изрядно умнее, поэтому любой резкий звук приравнивается к причине для побега.

Вскоре к нашей компании добавился Чейз Крамер. Гостиная, мягкие подушки, дождливый вечер — время заварить чай и сыграть пару кругов в покер.

— Мистер Браун… вас ждёт Джеки. — с интригующим придыханием, намекающим на то, что в словах кроется тайна, Чейз Крамер объявил заранее приготовленную новость.

Эти бессмысленное словосочетание означает, что вскоре здесь окажется полиция. Может, она уже оцепила квартал и готовится к штурму.

— Вы очень помогли, спасибо. — обратился я к супругам со всем уважением, после чего поцеловал Лили руку. Рузвельта предпочёл не целовать, он и так недоволен, что я мастерски охмурил его миловидную жену. — У вас есть запасной выход? Не хотелось бы светиться на передней улице.

— Конечно, пройдёмте. — Рузвельт потопал к деревянной летней дверце, как заведённый солдатик. Он явно о чём-то догадывался, но не спешил кидаться с обвинениями, помятую свою прошлую поспешность.

У входа мы распрощались с хозяином дома сухим рукопожатием. Он так ничего и не сказал, но его молчание и бегающий по крышам взгляд красноречиво говорил: «Я знаю, что мой дом ещё навестят по вашей вине, мистер Браун, и я вам это припомню». Я старался не обращать на это внимания и судорожно ждал, пока раздающий любезности хозяйке Крамер не подойдёт ко мне.

— Мистер Браун, может я пойду с вами? — спросил Чейз, взяв меня за руку и незаметно передав список имён, измазанный чернилами. Я спрятал его в внутренний карман куртки.

— Нет, Чейз, вам не стоит показываться рядом со мной. Сейчас я вне закона. — я попытался спуститься, но надоедливый Крамер ухватил меня за рукав.

— Когда мы встретимся?

— Не знаю, Чейз, даже не представляю. — я аккуратно убрал с куртки грязные от чернил пальцы. — Может, после того, как я освобожу вашу дочь или вы будете свидетельствовать в суде по делу об убийстве. Как всё обернётся… я не знаю. — пока мой путь овеян туманом. Хотя, символичнее было бы сказать, что он овеян дымом от сигарет.

— Покажите, что у вас ещё есть порох и вас не сломать полицейским аппаратом. — Крамер, Крамер, откуда эти плохие мысли о государстве? Неужели проповеди действуют и на тебя?

— Удачи вам, Джеймс Браун. — Двое громил пожали руки. Моя, как всегда, больше.

Я вышел. Стоило мне спуститься на одну ступень, как дверь с треском закрылась и свет из гостиной пропал. Вокруг были лишь сонные полутени и нарастающий закат, задёрнутый мрачными тучами, как тяжёлой провонявшейся шторой.

Я поспешил на восток. Счёт шёл уже не на дни, а на часы. В городе назревало что-то нехорошее, я чувствовал это.

Пройдя задний двор, я оказался в узком проулке из стен красного кирпича. Пробежать десяток улиц, прячась в тени, и я у городской больницы. Главный вопрос — как убедить доктора помочь мне?

«Ты ещё что-то можешь, Джеймс.»

Удар. Локоть вылетает, как пушечное ядро, и оглушает намертво. Я свалился на землю, сжав зубы.

— А я всё думал, что ты сделаешь, если тебя ударить. Оказывается, ничего. — матрос заржал, как и его товарищ, еле помещающийся в проулок. Молодость — великая сила, увы, мне больше недоступная. — Ты ещё пытаешься встать? — морской обветренный сапог пнул меня под рёбра. Я повалился. Бессилен. Как всегда.

— Рурк, а может не будем его в полицию? Закинем на борт, да на острова. Он толстый, дорого будет стоить.

— Нет, боцман ясно сказал — приведите в полицейский участок и сдайте в руки правосудия за плату. Так что подымай.

«Нет, нельзя, я должен стоять на ногах хотя бы до той поры, пока дети не вернут родителей. Вставай, мясная туша, гремит набат. Пожар! Убийство! Смех и плач! Вставай, вставай… ты ещё что-то можешь, Джеймс Браун»

— Вставай, детектив, пора рассчитаться! — громила взял меня за шкирку и начал подымать, как облезлого котёнка.

Я наконец нашарил рукоять в карманах.

— А ну развернись, с тобой говорю! — меня резко перевернули до позвоночного хруста. Взгляд весёлого матроса на миг задержался на странном предмете в моей руке. Моряк даже успел скривить губы и неверующе моргнуть… Чувствую, как рука упёрлась во что крепкое. Должно быть, мощные мышцы живота.

Нож вошёл по рукоятку. Матрос немного сник. Губы потеряли цвет, глаза опустели. Струйка крови потекла по моим пальцам. Человек упал. Ему больше не встать и уж точно не быть матросом. С таким ранением люди долго не живут.

— Ублюдок! — разъярённый Рурк напряг свои огромные бицепсы и с замахом ударил меня в голову. Ему больше не хотелось сдавать меня в полицию, уже хорошо.

Я присел но ногах и молодецкий удар прошёл мимо моей черепушки. Матроса знатно понесло и он подвернул ногу, открыв бок, и тогда я моментально ударил по его рёбрам огромным кулачищем.

Рурк согнулся в три погибели и припал на колени. Мой локоть со всей возможной силой врезал по его затылку. Молодой человек упал к моим сапогам, как мешок. Его шея еле поднимала резко потяжелевшую голову… я размахнулся и со всей мочи врезал ногой по глупой морде. Рурк свалился без чувств.

Я подошёл к его товарищу с бледным лицом цвета ядовитых грибов.

— Извини, парень. Выживешь — твоя заслуга. — я вытащил нож из полумёртвого тела и кровь полилась рекой.

Я погнал прочь из проулка. Мысли мои витали лишь о больнице.

Глава 16

Я не привык просить. За свою долгую жизнь я никогда не умолял. Максимум — взвывал к тем, кто есть на небе. Правда ли в этих пушистых облаках кто-то прячется?.. Именно прячется, боится показать длинный нос и бессовестно следит за людьми, нарушая их личные тайны и с любопытством замирая около самых нетривиальных трагедий. Не знаю и, должно быть, не узнаю никогда. Никогда… что это за слово? Я часто обращаюсь к смыслу обычных выражений, порой, и