— Знаешь, я ведь тебе серьёзно говорила по поводу этого клада, французский сам знаешь или у автопереводчика спросить?

— Разберёмся, чего там… — Мне хватило одной минуты, чтобы бегло прочесть вслух: — «Дорогой Шарль! Когда ты получишь это письмо и карту, меня скорее всего не будет на этом свете. Поход в Россию был авантюрой, армия разбита, каждый из нас пытается спасти хоть какую-то часть военных трофеев. Мы с Жаном попали в плен, сумели бежать, долго скитались по суровой земле русских и на одной из просёлочных дорог нашли брошенную карету, а в ней настоящее сокровище. Оно могло бы обогатить всех нас, но идти с золотом во Францию не было никакой возможности. Увы, жестокий рок заставил нас скрыть его среди могил и поставить для охраны страшных стражей…»

— Ставь галочку! — подняла указательный палец Хозяйка, впрочем, так и не отодвинувшаяся от меня.

Продолжая гладить её по голове правой рукой, я левой поднёс белый лист с распечаткой текста на латинице поближе к глазам, кивнул и продолжил:

— «Древнее баскское заклятие на крови защитит клад и не отдаст его в чужие руки. Ты знаешь его наизусть, твой дядюшка учил нас этому, когда мы были безмятежными детьми и маялись зубной болью. Я составил план, уверен, что ты всё поймёшь правильно. Если мне не суждено больше увидеть прекрасную Францию, то мои товарищи, поочерёдно храня карту, вручат её тебе. Ты честно вернёшь каждому уцелевшему его долю. Не медли, ибо демоны…»

— Ещё одна галочка!

— «…ибо демоны всегда голодны и не будут ждать вечно!» Что, уже всё?

— Практически, — вздохнула Катенька. — Ниже только адрес этого Шарля, занюханной рыбацкой деревеньки пригорода Лиона, и просьба о передаче привета крошке Марго, с чьим локоном на груди автор и надеется замёрзнуть на нашей исторической родине. Итак, что мы имеем? Да ты сядь, спасибо за ласку, но хватит гладить меня, как кошку, скоро искры по волосам побегут от статического электричества. Или мурлыкать начну, а это ещё хуже…

Я вновь присел на табурет, выбрал кусок хлеба и шматок колбасы потолще, пепси пить не буду, но, может, чай есть? Катерина одобрительно улыбнулась и, проследив мой взгляд, нажала на оранжевую кнопку чуднóго белого чайника со шнурком.

— А тебе точно ничего не будет… ну из-за этого микрофона?

— Да плюнь на них с покатой крыши, сплетней больше, сплетней меньше… Главное, чтобы боялись, а трепать языками они обо мне могут всё что угодно. Я от этого сыпью не покрываюсь и по ночам спать не перестану. Короче, что скажешь о письме?

— А чего говорить, надо идти на ближайшее кладбище с лопатами, рыться наудачу, и, бог даст…

— Бог даст. Ещё как даст! А потом догонит, ещё разок добавит как следует за осквернение могил!

— Тоже верно. — Я опустил голову. — Слушай, а ваших упырей нельзя попросить как-нибудь деликатно в том районе покопаться? То есть, раз там всё равно скелеты лежат, может, с ними по-свойски договориться можно? Уж они-то в курсе, где у какого холмика французы клад закопали…

— А чего, попробуй, — наливая мне в кружку одного кипятку, задумчиво протянула Катя. — На Моню и Шлёму я всегда нажать могу, да и ты с ними вроде скорефанился, только особо не доверяй, кровососы всё-таки. С Вдовцом поговори, у него знаменитая настойка на гробах подаётся. Сам ставит, сам гонит, а гробы для крепости старые берёт, не меньше пятидесятилетней выдержки. В могилах-то у нас каждый второй роется, но не ради золота, сам понимаешь. Меня больше напрягает это «баскское заклятие»…

— Заварки бы?

— Прости, вот бери пакетик.

— ?!

— Иловайский, не тупи. Вот так раскрыл, обёртку выбросил, в чашку сунул и держи за верёвочку! Если б это наше российское заклятие было — нет проблем, пробили в базе данных, что почём, светит не светит, и забирай свой клад, старина Флинт! Но по баскам у меня в Сети ничего не выплыло, тёмный народец, смесь арабов и готов, свой язык, закрытая система посвящения в древние знания… Слушай, а с чего ты на это подписался, а? Тебе бабки нужны, что ли?

— Кто?! — Я резко отхлебнул чаю, едва не подавившись всплывшим пакетиком.

— Ну в смысле деньги!

— Деньги всегда нужны, казакам ведь жалованье не положено, — прикинул я. — Но тут речь не просто о золоте, а о чём-то дорогом и редком, вдруг они пытались вывезти что-то очень важное, для души, для земли нашей. Не всё же звонкой монетой мерится… Вдруг там иное сокровище?

— Романтик ты, хорунжий. — Моя любовь отвернулась и замолчала так, словно я её чем-то обидел. Чай был допит в неопределённом молчании с обеих сторон. Я видел, что она загрустила, но помочь ничем не мог.

И не потому, что не хотел, а просто не знал, как лучше. Ну подойду сейчас, скажу что-нибудь ласковое, обниму даже, а потом как? Пообещаю, что вернусь на белом коне да заберу её отсюда? Не нужно ей это. Признаюсь, что запала краса её в сердце казачье? Так ей и этого не надо. Поблагодарить за помощь и отправляться восвояси? А может, рискнуть да и…

— Тебе пора, Иловайский, — удивительно спокойным тоном, всё так же не отводя взгляда от ноутбука, объявила Катерина. — Упырям передай, чтоб наверх вывели — я приказала! Сюда больше не приходи. Мы в расчёте. Пожалуйста, уважай моё мнение и сделай так, как я сказала.

Мне оставалось только встать, сунуть за пазуху все бумаги и, щёлкнув шпорами, удалиться не прощаясь. Всё. Эта история закончена. Объяснились. Чего уж теперь, пора и честь знать…

Пока спускался вниз по лестнице, на единый миг остановился и прислушался. Но нет, приглушенных звуков рыданий, горьких слёз или хотя бы тяжёлых вздохов слышно не было. Только размеренный стук клавиш волшебной книги с живыми картинками. А я бы, наверное, забыл про гордость и соколом полетел к горлице кареокой, лишь бы был нужен…

Адские псы приветствовали меня весёлым лаем, видимо надеясь, что я ещё раз свожу их погоняться за кошками, но, чувствуя настрой человека, тихо поскуливая, пытались лизнуть мне руку через решётку. Я от души потрепал их по холке. Зверьё, конечно, лютое, но не они же в том виноваты, природа такая. Ворота за моей спиной захлопнулись сами собою, медные львиные головы безмолвствовали. Никакой особой толпы, осуждающе обсуждающей строгую Хозяйку и коварного казачка, не оказалось. Разве что деятельные красавцы-упыри терпеливо ждали меня, лузгая семечки…

— Вот только спроси, ЧТО